— Они со мной с первых дней. Когда красноглазый хотел меня убить, Тьери закрыл меня своим телом. Тибо поддержал в первые, самые трудные, дни перевоплощения, и, пойдя за мной, потерял человеческую жизнь. Разве я могу не доверять им? А не рассказал тебе всего, потому что не хотел повторяться. Если бы ты не пошел за мной, то тебе и знать этого не нужно было.
Арс ничего не ответил. Я видел, что он не согласен со мной, но не стал переубеждать его.
Глава 17
— Браво, господин де Морель! — воскликнул профессор де Жиром, входя в распахнутую дверь кабинета быстрым напористым шагом. — Вы сами догадались, или вам кто-то подсказал использовать грим для защиты от солнечных лучей?! Кстати, вы, наверное, не знаете, что именно измененные (я предпочитаю это название вашего вида всем другим, так как, по-моему, оно наиболее полно определяет ваше состояние) ввели с незапамятных времен моду на грим и косметику. Многие из вас используют парики, накладные бороды и усы, чтобы состарить или изменить свой внешний вид. Благо, что мода настоящего времени позволяет мужчинам из аристократических кругов открыто пользоваться косметикой и гримом. Я считаю это очень удачным решением проблемы — если приходится жить среди людей, нужно уметь приспосабливаться.
— Профессор.
— Садитесь, садитесь, — де Жиром указал на кресло, стоявшее у его стола. — Итак. Вы намерены учиться на моем факультете? — профессор присел на край столешницы напротив меня. Сложил руки на тощем животе и уставился маленькими, напоминавшими кабаньи, глазками. Высокий рост, длинные руки и тощая до неприличия фигура делали его похожим на выросшего до невероятных размеров богомола. Черные прямые волосы плотно прилегали к вытянутому черепу и тонкими прядками свисали на плечи.
— Да. Я хотел …
— Вы, наверное, удивлены моей осведомленностью? — перебил меня профессор и резким движением переместился к стулу за столом.
— Только бы не завел волынку о моей миссии наследника, — с тоской подумал я. Мне уже претило даже само это слово.
— Признаться, я поражен, профессор, — ответил я, наблюдая за его движениями. Он быстро и ловко наводил порядок на своем столе, где все предметы, похоже, лежали на установленных для них местах.
— И не удивительно! Я хочу сразу же внести ясность. Думаю, в дальнейшем это очень поможет нам в общении — мы будем понимать, о чем идет речь. Верно? — де Жиром улыбнулся и вдруг его голова поползла куда-то вверх, темные жиденькие волосы соскользнули с лысого черепа и показались маленькие, покрытые чешуей ушки. Лицо профессора преобразилось самым невероятным образом: вместо человеческого оно стало мордой ящерицы с зубастой пастью взамен рта.
Я одним махом оказался у дальней стены, соображая, что же предпринять.
Ящероподобная физиономия профессора хрипло засмеялась:
— Шокирует. Не правда ли? — из рукава профессорской мантии вытянулась лапа с острыми когтями. — Это еще что. Вот в Коллеже Четырех Наций преподает профессор-компсогнат. Ему намного труднее. Из-за небольшого роста он вынужден носить обувь на высоких каблуках. Это тяжело. Зато от дам нет отбоя: у него красивые, я бы сказал, даже изящные черты лица. — Де Жиром медленно повернул голову из стороны в сторону, и она приобрела свой прежний человеческий вид. Он взял уже преобразившимися пальцами парик и натянул на лысый череп.
— Теперь вам все ясно?
— Теперь мне вообще ничего не ясно, профессор де Жиром, — сознался я.
Де Жиром внимательно посмотрел на меня и вздохнул:
— Кого присылают? Хотя бы предупредили, что еще не осведомлен.
— Кто присылает? О чем не осведомлен?
— Теперь уже не важно. На земле, как вам, вероятно, известно, помимо людей существует несколько видов жизненных форм. Это бестелесные существа, их несколько видов: первые и самые загадочные из них — тени, о них почти ничего неизвестно. Они проявляются в других существах лишь ощущением тревоги или внезапной радости, озарения. Более тяжелые, материальные — духи. Они тоже невидимы для большинства из нас, но их проявление уже более существенно. Они вселяются в людей и нам подобных и заставляют действовать по своей указке. Наиболее тяжелые и грубые сущности иногда проявляются в материальном мире, в народе их называют призраками и привидениями.
Материальный мир тоже заселен множеством разнообразных мыслящих форм жизни. Мы редко обнаруживаем себя. Для этого есть веские причины. Но каждая из этих форм стремится к одному — открытой жизни на нашей общей планете. Среди людей есть немало таких, кто знает о нашем существовании, и мы успешно сотрудничаем. Но обычным людям еще рано об этом знать.
Итак, господин де Морель, с этого мы и начнем наше обучение. Вы должны будете изучить не только обязательные предметы, преподаваемые на вашем факультете, но и посещать мои экстраординарные — дополнительные лекции. Об этих занятиях я буду информировать вас дополнительно. А пока осматривайтесь, привыкайте. Как вы переносите близость людей?
— Еще не без труда, но постепенно, мне кажется, к этому можно претерпеться.
— Едва ли. Я живу среди них уже десятки лет и никак не могу привыкнуть. Меня постоянно так и подмывает оттяпать кусок от какого-нибудь студента, особенно, если он лентяй. А они почти все пройдохи и лодыри! — профессор засмеялся хриплым голосом.
Так начался мой первый день в Сорбонне.
Вечером того же дня мы по традиции собрались в каминной комнате. Амар, уже привыкший к Ише, возился с ним на ковре. Я делился своими впечатлениями о колледже и его порядках. Арс томился от спокойной и размеренной жизни. Ночами он постоянно где-то пропадал, но днем и вечером всегда был дома.
— Почта господину де Морелю, — объявил дворецкий.
— От кого? — Арс вмиг очутился возле управляющего и взял конверт с подноса. — Обратного адреса нет. Странно. Герб графства де Длоа, — проговорил он и протянул мне письмо.
Я вскрыл конверт. На дорогой бумаге, отмеченной тем же графским гербом было написано:
«Эльзас. Замок Буршпес. 12 октября 1777 г.
Господин де Морель, с большим удовлетворением узнал о вашем возвращении на родину. Франции давно недоставало иметь своего рыцаря. Отсутствие надлежащего контроля приводит к многочисленным нарушениям и даже преступлениям. История вашего предка г-на Тьедвальда де Мореля еще жива в нашей памяти, он был одним из тех рыцарей, коими может гордиться орден.
Г-н де Морель, дело, по которому я обращаюсь к вам, не терпит отлагательств, посему смею надеяться, что вы, как и ваш далекий предок, не откажете в помощи тем, кто в ней нуждается. За сим остаюсь в надежде на скорую встречу.
— Что бы это значило? — я передал письмо Тибальду. — О какой помощи идет речь? Арс, ты знаешь, о чем он пишет?
— Нет, но я надеюсь, ты не отправишься в Эльзас. Мало ли, что, кому взбредет в голову. Храмовники никогда не связывались с делами, не относящимися к их непосредственной задаче, — Арс подошел к Тибо и заглянул в письмо через его плечо.
— А мне кажется, нужно встретиться с этим графом. Он может пролить свет на жизнь Тьедвальда. И потом, как он узнал, что ты в Париже? Разве это не важно? — проговорил Тьери, перечитывая, в свою очередь, послание де Длоа.
— Я согласен с Тьери. До Эльзаса примерно триста миль. Думаю, через час я буду уже там, — я достал из кармана жилета часы, было без четверти семь. — Вернусь к утру и еще успею на занятия.
— Тогда я с тобой, — твердо заявил Арс.
— Как знаешь.
Древний замок Буршпес вздымался над долиной Рейна, как белый исполин среди окружавшего его осеннего леса, похожего на бесконечное многоцветное море. От него вела старая заброшенная дорога к видневшейся внизу деревне. Лай собак, блеяние и мычание скота, скрип запираемых на ночь калиток и дверей был еще слышен в наступивших сумерках.
Я использовал непредвиденную вылазку на природу для охоты и теперь пребывал в самом радужном настроении. Арс же был мрачен. Он не ожидал ничего хорошего от этой встречи и не разделял моего оптимизма.