— Уверяю вас, де Длоа, наши дамы будут счастливы от вашего прихода! Прошу, — слуга отпер калитку, и мы вошли в поместье.
— Прошу дам простить меня за столь вольный наряд, — произнес де Длоа, после того как я представил его друзьям, — но у меня не было времени привести себя в порядок.
Все собрались в каминной комнате. Возбуждение от случившегося еще не прошло. Арс был явно разочарован несостоявшейся дракой. Он хмуро сидел в углу и не принимал участия в бурном обсуждении нападения оборотней.
— Господин де Длоа, нам очень интересно узнать: как вы узнали о нападении? Как случилось, что вы появились в самый решающий момент?! — воскликнула Эмили. — Не оставьте нас в неведении. Мы просто сгораем от любопытства!
Граф загадочно улыбнулся, помолчал, оглядывая нас и, дождавшись, когда напряженное нетерпение достигло кульминации, рассмеялся, подняв руки:
— Все, сдаюсь. Не могу устоять перед столь очаровательным натиском! — он галантно раскланялся перед Софи и Эмили. Отпив глоток вина, продолжил, — дело в том, несравненная госпожа Ривьер, что вожак оборотней мой родственник. Так уж случилось, что тот юный оборотень, которого я отпустил когда-то, остался в наших краях. Я думаю, господин де Морель рассказал вам историю его жизни. У него появилась семья. Мы общались. Жизнь оборотня несравненно более долгая, чем жизнь людей. Но, к сожалению, они не бессмертны. Джон Рабле — его внук. Конечно, в стае есть несколько волчат, которых я обучаю. Один из них и рассказал о том, что сегодня волки совершат нападение. Он пришел ко мне обиженный тем, что молодняк не берут с собой. Я сумел его разговорить. Вот и все.
— Вы так восхищались мужеством Рабле. Почему? Разве укус оборотня не смертелен для вампира? — спросил я. — Сила против яда — не совсем равнозначно.
— Ах, мой юный друг де Морель, да будет вам известно: природа не терпит абсолюта. У этой леди не забалуешь! Она противопоставила друг другу двух самых изощренных хищников на земле. Укус оборотня смертелен для нас, но и укус вампира смертелен для оборотня! При этом вампир долго болеет и у него есть время излечиться (если, конечно, он вовремя найдет противоядие), но укус вампира убьет оборотня мгновенно.
— Противоядие?! Какое?! — Арс вышел из хмурого оцепенения.
— Я же сказал: природа не терпит абсолюта! — ответил ему граф. — Я не скажу вам, Арс. Не хочу давать вам преимущество.
— Но это не разумно! Если вы выдали тайну оборотней, зачем скрывать остальное?
— Чтобы вы держались подальше от них, мой друг, — твердо ответил де Длоа.
Глава 20
Январь принес в Париж ясную погоду, холодный ветер и мороз. Небо очистилось от облаков, висевших над городом в ноябре и декабре и, наконец, открыло свой бирюзовый лик. Солнце стало дольше задерживаться на небосклоне, дни становились длиннее. Но иногда снег, неожиданно приносимый пронизывающими порывами ветра, таял, едва подлетев к земле, образуя в такие дни неприятную слякоть, еще больше грязи, серости и уныния.
Целый месяц я рылся в бумагах библиотеки, но не нашел ничего даже отдаленно похожего на записи Антуана Арино о таинственном амулете. Профессор Жиром, которого я рискнул расспросить о нем, рассказал, что в 1643 году Арино стал преподавателем на факультете теологии Сорбонского университета. Всю жизнь он боролся с иезуитами, написав множество обвинительных статей против их истолкования христианства. Орден иезуитов преследовал его до самой смерти. Они добились исключения Арино из состава теологического факультета Сорбонны, а в 1656 году он был исключен из списков докторов университета и впоследствии стал одним из Пор-Рояльских отшельников.
Я не мог понять, каким образом богослов, философ, математик, писатель, мог оказаться вовлеченным в таинственный мир древних цивилизаций, вампиров, оборотней и ящеритов.
— Ну, возможно, он даже не догадывался о том, какой скрытый смысл имеют те или документы. Древние умели сохранить тайну даже в невинных на первый взгляд вещах, — сказал Жиром в ответ на мои сомнения. — Документы, о которых идет речь, быть может, и не относились к его деятельности в янсенистской общине. Мне думается, они, скорей всего, имеют отношение к родовой истории династии Арино д’Ардильи.
— Если это верно, то документы должны быть все еще здесь, хотя прошло уже больше ста лет с того времени, как Арино был изгнан из Сорбонны.
— Я посмотрю в закрытом отделе библиотеки, — пообещал Жиром, — в этот сектор вход студентам запрещен. А вам надлежит сегодня прийти на дополнительное занятие. Прошу вас явиться к шести часам на место прежней встречи. До свидания, де Морель.
Вечер выдался тихий и морозный. Тонкий серп убывающей луны едва разгонял небесную темь, наполненную миллионами звезд. Я подошел к месту встречи на несколько минут раньше назначенного времени и, подняв голову, любовался самой величественной из всех картин, созданных природой. Какая-то далекая, едва различимая тоска легкой грустью отзывалась в сердце. Небесные дали манили, словно в их черных глубинах хранилась неведомая тайна, которую мне еще только предстояло разгадать.
— Что за чушь выдумал Кроуз? С каких это пор нам нельзя трогать кровососов? С того времени, как мы разнесли их сборище в саду под водопадом, нам еще ни разу не доводилось, как следует поохотиться. А славное было времечко, Стен, помнишь? Разогнать их по всему городу и выслеживать, выслеживать, охотиться! Вот настоящее дело! Ух, как бы мне хотелось погонять этого наглеца. Уже второй раз приходит в наши владения, и ему все сходит с рук! — послышалось из-за кустов. Я осторожно отступил в заросли высокого кустарника, растущего у дорожки. Через минуту на аллею вышли два человека и остановились неподалеку от меня.
— Его привел Жиром, Рук, и поэтому его пока трогать нельзя! Но ты прав: славное было времечко! Эти твари даже не понимали, что происходит! Кто их уничтожает.
— Ну да, да. Я знаю. А Кроуз говорил, что его нельзя трогать?
— Нет. Только приказал проследить.
— А кто такой этот Жиром? Отщепенец! Ушел в мир людей, живет там припеваючи. А нам приходится каждый день рисковать и искать себе пропитание среди бездомных и нищих. Хотя, если честно, аристократы воняют не лучше их. Эта славная привычка людей не купаться годами просто замечательна! Интересно, и кто им внушил, что мытье вредно для здоровья?! — он громко расхохотался. — Иметь своих среди их стада тоже иногда полезно! Наши «врачи» творят чудеса изобретательности! Зато их запах — это запах дичи! Настоящей, древней дичи.
— Я тоже не понимаю Кроуза. Вампиры — наши исконные враги. Мы с самого начала мира сражались с ними, и я не пойму, почему Жирому так важен этот звереныш, — сказал Стен.
— Не называй его так! Это мы — звери, а он первозданное зло на нашей земле. Они созданы, чтобы уничтожить все человечество, а значит, и нас. Я никогда не пойду на сделку с вампиром! Нет, пусть как хотят, но нужно как следует потрепать этого выродка! — Рик поднял голову и издал гортанный, похожий на лай звук. — Соберу наших. Как только Кроуз отпустит его — поохотимся. Если что, скажем: вывели из лесу, а там — наше дело сторона!
В конце аллеи показался профессор. Рук и Стен поспешно скрылись в лесу. Я вышел из-за кустов навстречу Жирому.
— Вы уже здесь. Прекрасно! Вот возьмите, я нашел это в документах закрытого отдела. Не знаю, какое отношение к ним имеет Арино, но сам документ явно отличается всех хранящихся в Сорбонне. Посмотрите на дату. Там значится 1650 год, а это соответствует обозначенным срокам, — вместо приветствия сказал профессор.
— Спасибо, — я взял небольшой пакет с бумагами и собрался развернуть его, но Жиром остановил меня:
— Сейчас некогда, посмотрите дома. Пойдемте, нас ждут.
Мы вошли под темный полог леса. Звуки вечернего города сразу стихли, приглушенные стеной деревьев. Но Жиром в этот раз не повел меня в глубь леса, а, свернув с широкой аллеи, неприметной тропой вывел к небольшому особняку, стоявшему у леса. На стук в дверь открыл пожилой привратник и провел нас гостиную. У камина сидел Кроуз и еще два человека.