Уолли не думал еще над этой проблемой. Он смотрел на Тиваникси, который еще больше помрачнел.
– Да, думаю, это так, мой сеньор Ннанджи. У него много Шестых, присягнувших ему. Думаю, почти половина.
Ротанкси еще пригубил вина.
Ннанджи встал и пошел за новой порцией.
– И что же старшины делают с этими деньгами? – поинтересовалась Тана, все еще взвешивающая выгоды правления.
Уолли посмотрел на Тиваникси, который в неведении пожал плечами. Воинов, в отличие от мудрецов, не волнуют подобные вопросы.
– О, им находится применение, – сказал Ротанкси, – можно подмести разок улицы, заплатить ночным сторожам (как правило, натуральными продуктами), починить причалы и так далее. Гарнизон, конечно, тоже требует огромных расходов. Правда, в основном они занимаются банкетами для приглашенных воинов.
Тиваникси покраснел, но тут увидел, что его сеньор ждал подобного объяснения.
– Вечно происходят балы и общественные мероприятия! Когда город посещают гости, всегда приглашают высокоранговых. Один из таких балов планируется сегодня ночью. Тебя, конечно, пригласят, милорд.
– И Ннанджи? – решительно спросила Тана.
– Хм.., да, думаю.
Тана захлопала в ладоши в восторге:
– Мне нужно платье! Джия, не могла бы ты?.. Она остановилась, сразу остановилась. Джия сидела опустив глаза в свою тарелку, чувствуя себя неуютно под взглядами всех родственников Таны.
Уолли придется выполнять некоторые общественные функции, убеждать старшин и разрешать кое-какие споры. Он совершенно точно не мог взять с собой Джию. Прийти же без эскорта довольно неприлично. Проклятье! Мало у него было проблем! Ннанджи ведь наверняка пригласят… Хуже, чем мысль об отказе, была мысль, что Ннанджи будет посмешищем, играя роль юнца-наполовину-лорда-сеньора.
А тут еще Ннанджи вернулся и услышал от Таны новость.
– Отлично! – бодро сказал он. – Надеюсь, меня не заставят танцевать! Сколько Шестых там будет, вассал?
– Тридцать девять, – ответил Тиваникси. Уолли, не переставая жевать, восторженно вытаращил глаза.
– И я их сеньор! Я могу приказать им фехтовать! Давайте посмотрим, если по шесть в день… – Он занялся длинными вычислениями, морща лоб.
Так как Ннанджи считал сбор одной большой фехтовальной тренировкой, почему бы и нет?
– Они изрубят тебя! – сказал Уолли. – А у меня для тебя еще есть несколько дел. Ннанджи улыбнулся с полным ртом.
– Все, что хочешь, конечно, но я не умею ездить на лошади, стрелять из лука, и я не плотник.
– Но ты можешь найти тех, кто это умеет! На сборе должны быть тысячи умельцев. Помнишь Кандори? Он был неплохим лошадиным лекарем, как говорил Квили. Нам понадобятся кузнецы, и стрелки из лука, и наездники, и плотники…
– Плотники? – воскликнул Ннанджи. – Но это же другая гильдия. Как и кузнецы.
Уолли взглянул на него. Как бы побороть его однолинейное мышление! Он надеялся, что Ннанджи лучше поймет его.
– Ты возьмешь плотников с собой в бой чинить катапульты?
Ннанджи некоторое время задумчиво жевал, потом вздохнул и сказал:
– Нет, конечно, нет. И седельники – гильдия, но у нас есть сутры и по кожевенному делу, и по обращению с лошадьми.., и по приготовлению еды! Спасибо, брат! Так вели воинам пройти передо мной и доложить, что каждый умеет, кроме военного мастерства… Это займет какое-то время, но могу это сделать для тебя. – Он счастливо улыбнулся и засунул свеклину целиком в улыбку.
Уолли вздохнул с облегчением, а то он уже испугался, что Ннанджи попросит стать регистратором на сборе.
– Мой сеньор Ннанджи, – тихо сказал Тиваникси, – сколько сутр шестого ранга ты знаешь? Проклятье! Ннанджи возмущенно вспыхнул:
– Я уже на тысяча восемьдесят второй. А нужно тысячу сто четырнадцать.
Оба они с Тиваникси принялись считать на пальцах.
– Тридцать две, – мрачно сказал Уолли. Если уж Тиваникси пришлось иметь сеньора низшего ранга, как получилось по этой четвертой клятве, то, конечно, он предпочел бы хотя бы шестой, а не пятый.
– Он мог побить Форарфи на третий день! – резко сказала Тана.
– Но это случилось бы только н а третий день, – не менее резко ответил Уолли, – он очень хорош против изученных противников, но незнакомые Шестые – это совсем другое дело.
– А ты как думаешь? – повернулся Ннанджи к Тиваникси.
Тиваникси получил свой шанс.
– Я думаю, что ты был достаточно хорош, еще когда мы встретились впервые, мой сеньор. Ты сразил тех двух Пятых мгновенно, я не выбирал тебе противников полегче. Досточтимый Форарфи – замечательный Шестой, как говорит Фиендори…
Он запнулся. И оба они посмотрели на Уолли.
– Я не согласен! – тяжело сказал он. – Он хороший Пятый, но ему еще далеко до Шестого.
Вопрос был исчерпан. Ннанджи продолжал чавкать. Все вокруг покончили с основной едой. По кругу пустили яблочный пирог. Кают-компания наполнилась его ароматами.
– В конце концов, – тихо сказал, ни к кому не обращаясь, Тиваникси, – он же не пытается сразу стать Седьмым.
– Да? – спросил Уолли.
Уж не думают ли они, что он передерживает Ннанджи?
– Это было бы невозможно, мой сеньор. Все Седьмые в городе считаются его вассалами и не могут экзаменовать его – все, за исключением Лорда Боарийи, но я сомневаюсь, что кто-нибудь решит к нему обратиться! Мастеру Ннанджи нет никакой возможности стать Седьмым, пока сбор не кончится.
– Я не подумал об этом! – сказал Уолли, удивляясь, почему эта мысль пришлась ему по вкусу. Ннанджи тоскливо посмотрел на него. – Ладно! Завтра, на заре, давайте проведем экзамен.
Ннанджи обнял Тану и теперь стоял улыбаясь, как маньяк.
– Завтра? – охнул Тиваникси. – Тридцать две сутры?
Уолли улыбнулся самым любезным образом:
– Ннанджи способен вспомнить, во что была одета его матушка в тот день, когда он родился. Я потеряю с ним всего лишь час сна, вот и все.
– И все же жаль… – заметил Ннанджи, – я собирался попросить Лорда Чинараму.
Воины рассмеялись и объяснили причину смеха морякам.
– Кстати, как ты обходишься с такими? – полюбопытствовал Уолли, вдруг заинтересовавшись. – Ведь тебе пришлось выбирать среди этой тысячи людей. Богиня присылала их на кораблях, где мог оказаться кто угодно.
Тиваникси кивнул:
– Это легко было распознать. Кому-то мы давали поручение, которое бы заняло их целиком, не оставляя времени ни на что другое. А кого-то просто отправляли домой.
– А как насчет вызовов? – спросил Ннанджи, пуская по кругу меньший кусок пирога и оставляя себе больший. Как он умудряется оставаться таким худым?
– Продвижения обычно не делаются через вызов.
– Но могут, – возразил Ннанджи, – я сам так делал.
Кастелян кивнул:
– Правда. Вызов будет принят и от смелого Шестого. Но вызов Лорду Чинараме Седьмые расценят как некоторое бессилие.
– Ну, тогда завтра, – сказал Уолли, когда до него дошло то, что он должен был считать своим куском пирога, – ты не мог бы пригласить парочку Шестых? По-настоящему ужасных, сильных, как быки, быстрых, как ураган, и яростных, как медведица, защищающая медвежонка.
– Я знаю двоих, – сказал Тиваникси, – рубаки! Мы зовем их Костолом и Яйца. Моряки загоготали.
– Эй! – воскликнул Ннанджи. – Ты ведь тоже мой вассал. Ты собираешься позвать пару немощных стариков?
– Вижу, что подбор окажется проблемой, – посмотрел на него Тиваникси. – Я подумаю. – Он был откровенно доволен.
– Мало чести в легкой победе! – воскликнул Уолли. – Нам не нужно, чтобы сбор думал, что Ннанджи ходит в любимчиках. Выбери хороших!
Если боги хотят, чтобы Ннанджи сделался Шестым, они дадут ему победить. Провал же не слишком ему повредит. Он не сможет претендовать на продвижение в течение года, может, это несколько охладит его пыл.
Кастелян вспыхнул и сказал, что, конечно, он того же мнения. Он найдет достойных Шестых. Тана и Ннанджи посмотрели друг на друга.
С едой было покончено. Спустилась ночь. Голова Уолли раскалывалась от планов на завтра. Все остальные расслабились и пришли в хорошее настроение, поздравляя Лину с удавшимся ужином. Даже Ротанкси позволил себе шутку по поводу тюремной пиши в Касре. Женщины принялись просить Ннанджи спеть еще что-нибудь из баллад Доа, кое-что он уже пел им раньше. Он сказал, что, может быть, позднее, а сейчас хочет покончить с этим пирогом, если никто больше…