Айра, с облегчением чувствуя, как стихает боль в груди, открыла глаза и тут же увидела нависающую сверху серую ткань, которая от каждого порыва ветра начинала пугливо трепетать и пытаться слететь с изогнутых жердей, служивших ей опорой. Чуть ниже мелькала деревянная стенка из оструганных досок, под спиной расположилась, слегка смягчая тряску, плотная подложка. Значит, все-таки повозка... и пахнет тут лесом (я знаю этот запах!)... и пыль из-под лошадиных копыт клубится так, будто давно не было дождя...
Но вот нерадостный пейзаж заслонило незнакомое женское лицо и все тот же голос с участием произнес:
- Как себя чувствуешь, милая?
Женщина оказалась немолодой и, можно сказать, некрасивой: крупный нос, излишне полные губы, грубая морщинистая кожа, маленькие глаза, посаженные слишком близко друг к другу. Чересчур худая (если не сказать - истощенная) фигура, узловатые нитки вен на рано постаревших руках, загрубевшие от работы ладони... однако при этом было в ней что-то такое, что заставляло быстро позабыть о неказистой внешности - удивительная забота во взгляде, беспокойство, искреннее желание помочь, смешанное с почти материнской нежностью. И это делало ее мягче, ярче, какой-то по-домашнему теплой. А еще - вызывало необъяснимое доверие, как будто бы ты откуда-то точно знаешь, что старая служанка не обидит и не предаст.
Когда боль в груди окончательно стихла, Айра осторожно приподнялась.
- Где я? - хрипло прошептала она, с удивлением вслушиваясь в звуки собственного голоса: странно, ей казалось, он должен быть звонче и немного выше? - Кто вы? Куда меня везут?!
- О-о, милая, - сочувственно улыбнулась женщина. - Боюсь, ответить на твои вопросы сложнее, чем пройтись по небу босиком. Кстати, я - Брония, служу господину Териасу и его семье. Если что понадобится, обращайся.
- Но я...
- Ты поспи лучше, отдохни еще. Вот к вечеру встанем лагерем, там и поговоришь с хозяином. Думаю, он и сам захочет с тобой побеседовать. Молоко будешь?
- Нет. Лучше воды... если, конечно, можно, - Айра неожиданно сообразила, что не слишком-то вежливо с ее стороны было требовать что-то от людей, и без того предоставивших ей бесплатный кров, и смущенно умолкла. Однако опасения оказались напрасными: служанка только руками всплеснула и, пошуршав в углу, тут же достала полупустой кувшин.
- Конечно, милая, - пробормотала она, вынимая тугую пробку. - Прости старую дуру - совсем забыла, что ты, наверное, не только голодна, но и не пила Всевышний знает сколько времени. Пей... пей же. А если покушать захочешь, так у меня тут немного припасено. Господин Териас велел взять, чтобы если вдруг... ой, какие у тебя странные глаза!
Айра, как раз попытавшаяся сесть и поднять голову, непонимающе моргнула.
- Глаза? А что с ними не так?
- Они... они лиловые! - Брония даже головой помотала, чтобы избавиться от наваждения.
- Что?! - Айра испуганно поднесла ладони к лицу и потерла веки. - Не может быть! Они же голубые! Они всегда были голубыми, как у...
У кого?!
Она неожиданно запнулась.
- Ну, вроде бы. Я не знаю. Не помню совсем ничего... дайте мне зеркало, пожалуйста.
Испуганная женщина немедленно достала требуемое и протянула изящное ручное зеркальце на тонкой резной ручке.
- Любавино, - смущенно пояснила она в ответ на удивленный взгляд. - Она иногда забывает его у меня, а я теперь и не напоминаю. Понадобится - сама придет. А нет, так в следующий раз будет знать, как бросать свои вещи где ни попадя.
Айра осторожно поднесла зеркало к лицу и замерла: оттуда на нее смотрела совершенно незнакомая девушка. Определенно не дурнушка, без противных бородавок на носу, жутких прыщей и черных родинок, но... чужая. Какая-то неприятно чужая. Нет, кое-какие черты показались ей смутно знакомыми. Что-то было такое в форме бровей, аккуратно прилепленном носике, обводе губ, что напоминало о беззаботном детстве. Но кожа... тонкая, полупрозрачная, вовсе нетронутая солнцем, будто у могильного упыря... эти волосы... непривычные, неприятного серого оттенка... это НЕ МОИ волосы! Я не помню, какими они были раньше, но явно не такими! Да еще радужки - действительно, лиловые, как говорила Брония. Прямо как у безумной старухи - горящие, диковато расширенные, испуганные. И странная сиреневая прядь того же оттенка, разделившая старательно причесанные волосы точно посередине... Всевышний, да кто же это?!
Айра в ужасе выронила зеркальце и снова обхватила себя руками, но наткнулась на подозрительно длинную шевелюру, покрывшую спину до самых ягодиц, и неверяще поднесла к лицу серую прядь.
- Мамочка... что же это такое? Это не я... это не могу быть я!