-Эх, чѐрт! -выругался с досадой Хорд. -Какая у меня девочка сегодня была бы, если
б не дела. Ну, что расскажешь? -обратился он к десятнику, стягивающего с себя тяжести.
-Галушко при мне открыл задвижку. Он говорит, что через полчаса в камере
останется лишь куча окровавленных тряпок. А через час и их не останется.
Прикинув что-то в уме он поправился:
-Вернее, уже ничего не осталось...
Лампа практически не освещала нору, и о присутствии кого бы то ни было в ней
приходилось судить лишь по сопению, обычно издаваемому принюхивающимся к новым
запахам животным. А запахи, доносившиеся из камеры, явно пришлись по душе
незваному гостю. От трѐх людей, привязанных к стенам и полу, пахло потом, конями и
свежей кровью. Видимо последний запах понравился скрытому во тьме существу
особенно, и оно звучно облизнулось. Сзади, из норы, послышались отдалѐнные
взвизгивания сородичей, готовых также кинуться сквозь открывшийся пару минут назад
тоннель, но вечный голод ещѐ не переборол страха. Поэтому они ждали. Ждали, когда их
разведчик подаст сигнал опасности или кинется с радостным кличем на добрую еду.
Люди тоже ждали, всматриваясь во мрак. Звуки, доносящиеся оттуда, отнюдь не
успокаивали их. Особенно кровожадное чавканье голодной твари, всѐ ещѐ скрывающейся
в темноте. Им оставалось только ждать, сознавая всю унизительность своего состояния: трое сильных, крепких людей по чьей-то воле оказались беспомощнее трѐхлетнего
ребѐнка, не способные ни спрятаться, ни убежать, не говоря уж о возможности
защититься.
Сначала появилась тень, серая и уродливая. Потом в неверном свете лампы стало
возможно разглядеть принюхивающуюся бурую вытянутую морду. После этого животное
сделало несколько шагов и оказалось на свету целиком.
-О, Всевышний! -прошептала девушка в ужасе.
Ужасаться действительно было от чего. Тварь представляла из себя длинное, около
метра, приземистое существо с круглым телом, покрытым коричневой короткой шерстью.
Бесхвостое, как большинство туземных животных. Но отсутствие хвоста вовсю
компенсировалось шестью кривыми когтистыми лапами, расположенными по бокам,
отчего зверь выглядел косолапым. Узкая длинная морда, покрытая такой же бурой
шерстью, переходила в лысую морщинистую голову с крошечными злыми глазками
красного цвета. Ушей чудовище тоже не имело. Природа дала уродцу лишь кожистые
щели по бокам головы, полуприкрытые нависающей сверху шкурой. Нос походил на
свиной пятак, несколько меньший, но такой же плоский и розовый. Но, в отличие от
свиньи, тварь имела четыре пары мощных клыков, торчащих из сочащихся слюной
красных губ.
-Учитель, кто это? -со страхом и отвращением спросила Кор, и животное, словно
почувствовав еѐ страх, злобно хрюкнуло и повернулось к девушке. Завораживающий
взгляд голодных злых глаз заставил еѐ замереть с раскрытым ртом. А зверюга медленно
шагнула вперѐд.
-Это крыса, -брезгливо сморщился Хлодвиг и с ненавистью поглядел на существо
из подземелья.
Крыса тут же отреагировала на звук его голоса, негромко рыкнув и выставив
напоказ жѐлтые зубы, не менее острые, чем когти и клыки. Она даже пригнулась, как бы
ожидая от Старого Рыцаря удара, но, увидев, что то не может ей ничего сделать, довольно
хрюкнула и снова повернулась к Кор.
Девушка не издавала ни звука, но еѐ лицо и одеревеневшая фигура без всяких слов
показывали, что ей ужасно страшно и противно. Еѐ подруги давно бы с визгом грохнулись
в обморок, но закалѐнный характер сорвиголовы не позволил ей подобной роскоши.
183
-Не трожь еѐ, мерзкая тварь! -заорал во весь голос Мастер, и крыса снова
ощетинилась и негромко заворчала, резко обернувшись на звук. Ненависть Хлодвига
вызывала у неѐ ответную озлобленность. Но человек был бессилен, и животное снова
повернулось к оцепеневшей жертве. Поняв окончательно, что ему ничего не грозит, кошмарное существо, вздыбив шерсть и, раскрыв пасть, решительно шагнуло вперѐд, решив начать с самой слабой.
Город, уже несколько недель живший в предвкушении праздника, бурлил с самого
утра. Казалось, всѐ население вышло на улицы и двинулось к центру. Кто-то, чтобы
попасть на зелѐную поляну на склоне замкового холма, откуда можно понаблюдать за
поединками рыцарей на большом поле ристалища. Кто-то поглазеть на проезжающую
мимо королевскую свиту и длинную вереницу только что посвящѐнных рыцарей. Кого-то
прельщала возможность пообщаться со старыми знакомыми, которые непременно
выберутся на людные площади прикупить диковинок со всех концов королевства. А
некоторых - половить рыбку в мутной воде всеобщего столпотворения.
Но одно было бесспорным: главными героями этого прохладного весеннего дня
являлись сотни вооружѐнных людей с гербами на щитах. Им с удовольствием
освобождали дорогу для проезда, многочисленные разряженные горожанки
приветственно махали руками, а мужчины, не обременѐнные доспехами, демонстрировали
своѐ почтение. Особо разбирающиеся в геральдике со знанием дела поясняли знакомым и
незнакомым попутчикам: кого им приходится пропускать вперѐд. Знатоки безошибочно
указывали их принадлежность воинству того или иного герцогства или города, ранг и
достижения, особенно, если дело касалось «своих», кронских. Эрудиции этих любителей
вполне хватало, чтобы припомнить, что вон тот высокий господин два года назад уже
победил в турнире и сегодня наверняка будет биться за главный приз. Что малиновый кот
на сером фоне говорит о его родстве с лордом Трастским из герцогства Драгон, сам он
служит, кажется, командиром сотни в далѐком замке Расс, а имя его... Имя его...
Вспомнил! Альберт Хорд.
Естественно, местные эрудиты старались больше говорить о нѐм, а не о его
спутнике, герб которого и далеко не парадный вид ничего им не говорили. Да и зачем
попусту мозолить языки, если этот захудалый вояка явно не собирается сегодня биться.
Вот и пусть спокойно едет за своим знаменитым попутчиком к площади Шести Дорог. Он
ведь так старался нагнать его в толпе, вывернув четверть часа назад с дороги, идущей от
городской тюрьмы. Явно на побегушках у знаменитости. Точно также, как и мальчишка, трясущийся рядом с сотником на плохонькой лошадѐнке. О чѐм там рыцари
разговаривают? Да так, ничего особенного:
-Всѐ в порядке. Я заглядывал в камеру сам. Только изгрызенные куски верѐвок да
несколько металлических застѐжек. Чисто сработано. Даже пол каменный почти не
испачкали. Замок? Замок в порядке, не действует. И ключ точно в том же положении
заклинен. Можешь больше не вспоминать о них.
Крыса сделала пару шагов, и на еѐ хребте поднялась дыбом шерсть.
Ощѐтинившись, животное присело и бочком стало отодвигаться от какого-то предмета, валяющегося посреди комнаты. Причѐм, в его фигуре читалась даже не злоба на
неожиданное препятствие, а страх, страх перед чем-то знакомым и неотвратимым. Страх, заложенный в инстинкты. Именно так крошечные цыплята прячутся от тени коршуна, именно из-за такого инстинктивного страха маленькие дети боятся чѐрных лохматых шуб
или бородатых нечѐсаных мужчин с тѐмными глазами. Что-то заложенное в гены ещѐ их
пещерными предками заставляет крошечные создания бояться именно того, чего боялись
древние, дикие люди: лохматых хищников и чужаков, способных поднять руку на любого.
184
Страх твари был паническим. Она отскочила в сторону, едва не налетев на ноги
Хлодвига. Тяжело дыша и принюхиваясь, она ещѐ десяток секунд глазела на то, что еѐ
испугало.
-Эрг, -утробным голосом выдавила девушка. -Это же когти топтуна!