– Ей там не место. Она прямая наследница, поэтому должна иметь привилегии, – настаивала Марина. – Разрешите ей остаться. Вы знаете, мы не сможем ее навещать. Межводный способ путешествий подобен сигнальной ракете, меня могут выследить, это опасно.
– Я дождалась от тебя разумных выводов.
– Тогда я поеду с ней на постоянное место жительства.
Аква подняла глаза к потолку.
– Это невозможно.
– Я не переживу ее отъезда, – вздохнула Марин. – Если это случится, отправляюсь следом на самолете.
– Понимаю твою самоотверженность, я была такой же безбашенной в свое время. Нужно включить разум.
– Я поеду за ней.
– Подумай о сыне, он тоже нуждается в материнской поддержке.
– Его не заставляли покидать родной дом в шесть лет.
– Ей семь.
– В семь не начинают жить самостоятельно, а ты бросаешь ее на произвол судьбы.
(Они находились в роскошных личных покоях Аквы, на втором этаже. Их разговор не мог никто слышать.)
– Ты повторяешься, – заметила женщина.
– И повторю еще, пока до тебя не дойдет.
– Это моветон, дорогая, ты забыла о манерах.
– Не меняй тему.
– До возвращения твоя дочь будет жить в шикарных условиях.
– Я лучше покончу с собой, чем оставлю ее одну!
От этих слов глаза Аквы расширились.
– Не смей даже думать о таком! Я пойду под воду следом.
– Вот видишь! – всплеснула руками Марин. – Ты не можешь бросить свою дочь. Так почему я должна это сделать? Вчера не хотела возражать при детях, но готова ослушаться тебя…
Марин в истерике огляделась, забыв про манеры, опустилась на диванчик и горько заплакала, закрыв лицо ладонями.
Аква не ожидала такого, осталась стоять и смотреть, но через несколько минут все же села рядом.
– Девочка моя, – тихо произнесла она, – я знаю, что такое материнское сердце. Твое сейчас рвется на части, но нужно взять себя в руки. Все через это проходили. Ты знала, что ей придется уехать. Вспомни, как я переживала…
– Так почему не идешь навстречу? – пролепетала Марин.
– Тебе меня не понять.
– А по-моему наоборот!
– Это Традиция. Я могу потерять место главы семейного Клана, если кто-то узнает, что внучка учиться дома.
– Давай я поеду. Буду жить неподалеку, найду работу… Никто не узнает… Я умру без нее, – прошептала женщина.
– Я же сказала, это невозможно. Традиции и устав нашего клана не позволяют. Не хотела говорить, но внучке небезопасно здесь оставаться.
Марин смотрела на мать отсутствующим взглядом.
– Но я найду способ, чтобы ты смогла наблюдать за дочкой отсюда, – пообещала Aква. – Настрою сеть, связав ваши камни-хранители. На большее не рассчитывай, я и так иду навстречу.
– Для тебя должность важнее внучки! – Марин вскочила с дивана. – Ненавижу твои запреты. Мне они поперек горла с детства. Я все равно сделаю так, как считаю нужным.
– Нет, – отрезала Аква и встала. – Как говориться, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Посмеешь ослушаться, отправлю твоего сына в Швецию лет до двадцати, ясно? Девочка поедет к Элизабет сегодня же. Ты будешь наблюдать за ней отсюда.
– Тогда ты не увидишь свою дочь до тех пор, пока я не увижу свою в живую. Прощание не в счет. Мы должны быть в равных условиях.
☆☆☆
Наступило прохладное утро. Малышка стояла на пустынном берегу моря, ветерок обдувал распущенные волосы. На долю секунды стало зябко, она зашла в теплую воду по колено. Невыразимое ощущение разлилось по телу, заставило сердце биться спокойнее. В родных краях всегда так. Девочка будет тосковать по этим местам.
Горизонт был наполнен переливами красок. Между небом и водой сновали стайки чаек. А море, наполненное переливами волн, блестело. Рядом с ногами девочки бесстрашно проплывали разноцветные рыбешки. Камушки были так красивы, что хотелось все забрать с собой, а потом часами рассматривать и вспоминать родной океан.
В такие моменты хотелось остаться здесь вопреки приказам бабушки. Она же никому не навредит, если останется здесь. Взрослых невозможно понять.
Предстояло долгое путешествие. Девочка должна была покинуть дом родителей на одном из островов в Индийском океане, переехать к Элизабет и учится там. Ее с детства учили разговаривать на офилинском языке, языке хранителей, но она все равно была не сильна в этом. Все говорили, она должна радоваться, но на глазах появились слезы.