— Знаешь, — Кертан шагнул вперёд, заставив девушку попятится. — Больше своего народа я люблю только свою дочь. Я отдам всё за её счастье. И если твоя смерть сделает её счастливой…пусть будет так.
Советник быстро метнулся вперёд, хватая принцессу за плечи. Дея рванулась назад, к низкому бортику, выворачиваясь из цепких рук. Силы были настолько неравны, что сопротивляться было бессмысленно. Но кто прибегает к разуму в подобные мгновения.
Дею словно холодной водой окатили, девушка ощутила злость и решимость, а страх за детей придал ей сил, которых отродясь не было. В последний момент, ощутив за спиной зловещее дыхание ледяного ветра, девушка метнулась в сторону, одновременно сильно толкнув мужчину в грудь.
А потом они оба потеряли равновесие — камни площадки покрывала тонкая ледяная корка. Кертан, стараясь удержаться, схватил девушку за руки, и Дея почувствовала острую боль в запястьях — когти проткнули плотную ткань накидки и вошли в кожу.
Принцесса рванулась назад, не обращая внимания, на боль. Чудом освободив одну руку, она тут же ударила мужчину по лицу, стараясь попасть по глазам. Кертан отшатнулся, выпуская её, а потом вскрикнул: острые зубцы заборчика попали ему под колено. Советник отчаянно взмахнул руками, силясь удержать равновесие.
И тут Деамара решительно метнулась к нему, толкнув всем своим весом — ноги мужчины поехали по гладким камням, а корпус резко отклонился назад. В глазах успел промелькнуть страх. А потом советник молча исчез за краем площадки. Дею повело вперёд, к пропасти, и она вцепилась в железные прутья, чтобы не упасть.
Тело лежало внизу на покатой крыше, насадившись на металлический шпиль небольшой башенки. Отсюда хорошо было видно мертвенно бледное лицо советника: изо рта текла тёмная кровь, а глаза бессмысленно смотрели наверх, на площадку, но уже не видели её.
Дея смотрела на него, смотрела и не чувствовала ничего, кроме холода и ветра. Колючие снежинки сыпались за шиворот, а по рукам текла горячая кровь.
— Я тоже люблю своих детей, советник… — тяжело произнесла девушка, наконец отпуская железные прутья, села, привалившись к ним спиной. — И их счастье для меня ценнее твоей жизни.
Она посмотрела на красное небо и не смогла понять, что недавно нашла в нём красивого. Ведь его цвет так напоминал собой цвет крови.
Глава 16. Зимнее солнце
Только поздно вечером Дею покинуло странное равнодушие, а на смену ему пришёл тошнотворный страх осознания не случившейся беды.
Она и её мужья были в спальне, Берий не выпускал свою Ланарен из объятий, перебирал светлые мягкие волосы, без конца поправлял на её плечах меховое одеяло и тихо ругался под нос. Дея устроилась на его коленях, положив голову на плечо мужчины и слушая быстрый стук его сердца. Этот звук её успокаивал.
Аснар ходил по комнате, скрестив руки, и черты его красивого лица постоянно менялись: то заострялись, становясь хищными, то возвращались к своему исходному состоянию. Заметив взгляд жены, Аснар резко отвернулся, боясь напугать её, и отошёл к окну, хмуро глядя в тёмную ночь, которая укрыла город.
— Аснар, — в голосе Берия прорезались рычащие нотки. — Ты видишь, мы даже своим людям доверять не можем!
— На следующей неделе, — ровно ответил его брат.
— Что?
— Зимнее солнцестояние уже на следующей неделе.
— Глупые традиции… — прошипел Берий.
— Может быть, — Аснар вздохнул. — Но возникли они не на пустом месте.
Мужчина покосился на Дею. Потом посмотрел на брата:
— Не оставляй её одну. До самого праздника.
— Хорошо, — тут же согласился Берий. Его голос всё ещё звучал рассержено.
— А мне завтра предстоит тяжелый день. Нужно собрать совет. Объяснить как-то случившееся. Выбрать нового советника…
— А что с Лараной? — вдруг спросил Берий, прерывая.
— Что с ней? — Аснар снова отвернулся, сцепив руки за спиной.
— Её отец совершил тяжкое преступление. Нужно выслать её из города.
— Зимой? Даже со стражей ей не добраться до соседнего города, а корабли не ходят.
— И что? — вскинулся Берий.
Аснар резко обернулся, сверкнув глазами.
— Предлагаешь отправить её на верную смерть?
— Её отец виновен, а не она, — сказала Дея.
— Почему ты защищаешь её? — возмутился Берий, явно жаждущий мести. И если месть Кертану была уже невозможна, то его дочь была совсем рядом.
— Разве должна она отвечать за преступление отца? — тихо спросила девушка, погладив разгоряченного мужчину по щеке. Берий резко выдохнул, не найдя, что ответить.
— Всё хорошо, ведь так? — продолжила Деамара. — Я не пострадала. Ты и Аснар рядом. Нам ничего не угрожает.
Дея сама не знала, кого успокаивает на самом деле: Берия или себя. Внутри всё ещё жило беспокойство.
«О Богиня, защити детей своих, будь рядом».
Девушка потянулась к Берию, нежно целуя упрямые губы. Радуясь, что он тут же ей ответил, растворяясь в ощущениях, и на мгновение забыв о своём страхе.
***
Ларана схватила тяжёлое зеркало в золочёной дубовой раме и с силой метнула его в стену. Хрупкое стекло разлетелось в дребезги, усыпав пушистый ковёр острыми, как лезвие, осколками. Рама раскололась на части.
Девушка упала на колени, обхватив голову руками, и завыла, корчась от боли и срываясь на крик. Ногти опасно удлинились, а на светлом лице прорезались рыжеватые короткие волоски, скулы заострились.
Зарычав, девушка взвилась на ноги, метнулась к столу, громя всё на своём пути: посыпались, разлетаясь на части украшения и драгоценные камни. Посыпалась стружка с поверхности стола, когда по ней прошлись когтями. Полетело в сторону и перевернулось тяжёлое кресло. Рассыпалась под ударом ваза из горного хрусталя.
— Проклятая анмарка! — прорычала дочь советника. Схватила тяжёлую шкатулку и швырнула в окно. Та со звоном пробила стекло, и в комнату ворвался студёный воздух.
Ларана тяжело вдохнула его, приходя в себя. Подошла к окну, ощущая, как холод терзает нежную кожу. Чувство было болезненно-приятным, словно боль физическая заглушала собой душевную. В комнату начали залетать редкие снежинки: они оседали на ковёр и медленно таяли.
Ларана подняла голову и посмотрела на холодные звёзды, их было так много на тёмном, почти чёрном небе. Ярких, чистых, сияющих. Безумно далёких. Таких же, как её отец теперь.
Из груди вырвался странный хрип, который перешёл в стон. По лицу побежали солёные горячие слёзы. Ларана всхлипнула. По-настоящему она плакала только в детстве. Так, что не могла это контролировать. После никогда её слёзы не были искренними. Они всегда были только средством достижения той или иной цели. До сего дня.
Потеря контроля взбесила девушку: она резко сжала кулаки, чувствуя, как собственные ногти царапают кожу, как бежит по рукам тёплая кровь. В нос тут же ударил знакомый металлический запах и Ларану передёрнуло.
— Придёт день и моей победы. Я обещаю тебе, отец…
***
С утра в спальне было непривычно людно: вокруг суетились слуги, Шали предлагала Деамаре одно платье за другим. Берий сидел в кресле, закинув ногу на ногу, хмурился и критиковал каждый наряд.
Аснару помогали одеться сразу двое слуг: седой очень худой старик мягкой щёткой разглаживал светло-серый камзол на спине господина, и двенадцатилетний мальчишка: он быстро и ловко пришивал болтающуюся драгоценную пуговицу на рукаве. В углу зачем-то устроилась пожилая травница, наблюдая за суетой, от неё тянуло дымком от тлеющего пучка трав в руке.
— Что это? — любопытно спросила Дея, когда шали развернула её, примеряя очередную голубую шёлковую накидку.
— Редкосная гадость, — тут же сморщил нос Берий.