— Тебе нравится выбирать мебель? — внезапный вопрос отвлёк от обдумывания формы, круглый, овальный или прямоугольный?
— Иногда. Николас, о чём ты думал, пока ждал меня?
— О будущем, Таисия. О прекрасном недостижимом далёко, события которого я не в силах предсказать.
Честный ответ оказался неприятным, но разве не этого я хотела? Узнать лучше мужчину, которому не желаю смерти через две недели. Того кто с обречённым спокойствием принимает уготованную судьбу.
— Может стоит противостоять предначертанному, Николас?
— Спорить с волей божества?
— Разве драконы не обладают беспрецедентным упрямством? Эльфы утверждают, что вреднее и строптивее носителей древней крови никого в этом мире нет. Стол возьмём круглый, пожалуй.
— Прости, что?
— Стол, говорю, круглый берём. Отлично впишется, и не будем ощущения, будто кто-то важнее. Абсолютное равенство.
— Я не про мебель, Таисия. С чего вдруг ты слушаешь некромантов?
— Рассказы интересные, нравы необычные. Почему не обратить внимание на их изложение вашей истории? — я с трудом скрыла улыбку, закрывая местный каталог.
— Драконы давно утратили сущность. Остались искры, передаваемые по наследству, не более.
— Когда проклятье проявляется, кое-чьи зрачки совсем нечеловеческие. Скорее, как у крокодила.
— Кто…
— Не отвлекайся, дорогой. Поговорим о свойствах крови драконов, бегущей по венам одного властного господина.
— Таисия!
— Что? Николас, признай, наконец, ты не готов мирно упокоиться. Ведь жизнь хоть и не простая, но крайне увлекательная штука. Особенно когда счёт идёт на дни! Знай я, что тот день полгода назад, мой последний, многое сделала бы иначе! А ты? Неужели нет вещей, которые хочется сделать напоследок? Мест, что не успел посетить, несказанных слов?
— Да что с тобой? Таисия, успокойся. Какая тебе разница, как скоро меня не станет? Ты защищена, поверь. Брак с кем-то столь могущественным это как нерушимая клятва. Через несколько дней ты окончательно станешь себе хозяйкой. Не плачь…
Казалось, монолог инквизитора никак не затрагивал меня, пока он не указал на обстоятельство, над которым я оказалась не властна. В недоумение провела пальцами по щекам. И правда мокрые. Как глупо. И по какой причине, спрашивается, пустила в ход секретное женское оружие, по преданиям интернета, повергающее любого мужчину в шок и трепет?
— Да при чём здесь ты, Арвейн. Я просто слишком чувствительная, жалостливая. Это можно назвать человечностью. Когда кому-то рядом плохо — сопереживаю, можешь смеяться над этим!
Не понимаю, как он ухитрился зацепить своим комментарием. Искренне считает, будто меня волнует имущество. Дурак несчастный.
— Никто не хочет умирать, но этот финал предписан каждому. Не важно, чего я хочу теперь, необходимо сделать то, что успею. Кровная магия безумно опасна, Дельма только начало, и пока я верховный инквизитор, стоит упростить коллегам расследование.
— Фатализм, конечно, присущ русскому человеку, но не в такой форме. Прости, не могу понять твоего нежелания сопротивляться проклятью.
Арвейн замолчал. Кажется, его лимит слов закончился, а у меня их осталось ещё несколько тысяч. Только смысл воздух сотрясать, когда тебя не слушают? Есть отличная пословица про спасение утопающего. Про то, что в первую очередь этот процесс должен исходить от него, а не от доброжелателей. Но как удержаться, если даже на расстоянии чувствую пробудившееся в груди инквизитора пламя? И немеют кончики пальцев, готовые принять чужую боль.
— У тебя приступ, Николас. Иди сюда, — или можешь остаться на месте, всё равно не останусь в стороне.
— Уверена? Самочувствие почти отличное. Разве что устал самую малость? — под серыми глазами залегли глубокие тени, скулы словно немного запали. Вот и где, спрашивается, у него всё хорошо?
— Желаешь лично убедиться в безошибочности моего предчувствия?
Вместо ответа Николас поднялся из кресла. Чуть пошатнулся, выпрямился, расправил плечи, сделал шаг и посерел. Буквально из цветного стал чёрно-белым. Сколько же он терпел? И зачем, спрашивается, заниматься самоистязанием? Не верю, будто пожалел меня.
— Кажется, уже убедился, — его скрутило мгновенно. Пламя брызнуло во все стороны, поглощая крепкую мужскую фигуру, обгладывая у меня на глазах. Да какого чёрта происходит? Раньше по-другому проявлялось.
Я подлетела к коленопреклонённому инквизитору, не представляя как отыскать центр бушующего огня. Арвейн не то застонал, не то зарычал, отчаянно раздирая грудь ногтями. Брызнула кровь. Да ладно, так не бывает! Он же не дамочка с акриловыми когтищами, у Арвейна типично мужской короткий срез. Потом разберусь, а пока надо как-то помочь, и самой под раздачу не попасть.
Инквизитора, тем не менее, продолжало корёжить, меня фальшивый супруг одним движением отмёл в сторону. Вот сейчас обижусь и пойду спокойно на кухню, чай пить, пока он здесь страдает.
— Рубина! — даже если на меня станут смотреть волком, переживу. Одна с этим буйным не справлюсь.
— Хозяйка? — рабыня появилась быстро, и замерла на пороге истуканом.
— Ну? Чего встала, давай помогай! — Николас продолжал причинять себе физический вред, кровь добавила к золотому бушеванию пламени алых тонов. Выглядело потрясающе красиво, фантастически нереально. С оттенком безумия. Вероятнее всего — лично моего. Вот разберусь с приступом и позову Марахби. Пусть осмотрит, настойки какие-нибудь выпишет.
— А чего делать-то? — отмерла женщина, приблизилась осторожно.
— Помочь уложить элистера на спину. И не дать ему меня при этом покалечить.
Уф, давно так командовать научилась? Вроде не было возможностей для практики, однако получается. Рубина послушалась, вначале осторожно, а затем, едва не отлетев спиной в кресло, уверенно ухватила Николаса за плечи, помогая опрокинуть его навзничь.
— Держи! — вдвоём кое-как удалось прижать к полу. Серые глаза с вертикальным зрачком смотрели сквозь меня. По коже мерцающей сетью раскинулись полупрозрачные чешуйки. Брр, это кровь драконов так работает? Красиво, но жутко. — Сейчас тебе придётся держать его самой, Рубина, — со стороны всё действо выглядело, по меньшей мере, странно, но в собственном доме хозяева могут развлекаться на своё усмотрение. В нашем случае мужа держит рабыня, а жена сидит сверху, почти лежит, если уж честно, в попытке удержать не слишком большим весом крупного и от чего-то излишне активного мужика, одновременно немеющими от холода пальцами пробираясь сквозь одежду.
В момент соприкосновения я закричала от боли, из глаз брызнули слёзы. Кажется, на ладонях не осталось живого места, словно в кипяток кисти окунула. Мамочки, чего же так больно сегодня.
— Хозяйка, вы горите! — отшатнулась от нас Рубина, оставляя попытки удержать Арвейна на месте. Это было последним, что я увидела и услышала, прежде чем нас с инквизитором поглотило пламя.
Глава 34
Глава 33
Боль прошла, прекрасное, восхитительное чувство. Я потянулась, не открывая глаз. Тело, разнеженное после сна, отказывалось выбираться из уютного плена одеяла. Щеку согревало прикосновение такого знакомого и родного плеча. Лёшка. Кажется сегодня выходной, можно побалдеть подольше, понежиться. Может даже заняться любовью, растворяясь в утренней неге, неторопливости. Хорошо когда выходные случаются чаще раза в две недели. Сейчас он проснётся, я слышу, как сердце меняет звук, дыхание становится глубже.
— Доброе утро, милый, — мурлыкаю, совершенно счастливая. Сон, все последние полгода моей жизни дурной сон. Я дома, всё хорошо. Лёша живой, здоровый, обманывает мои ожидания, убивает веру в свои силы, но рядом с ним так привычно, знакомо. Безопасно. Семь лет отношений заточили меня под этого мужчину, приучили вести себя правильно. И я не готова строить свою жизнь заново, переписывать набело. Принимать самостоятельные решения. Лучше остаться с Лёшей.
Потягиваюсь, переворачиваясь на живот, всё ещё не открывая глаз. Глубоко вдыхаю знакомый запах парфюма, но вместо сладко-терпкого Seduction, улавливаю аромат стали, гвоздики, хвои. Неправильность заставляет замереть. Холод осознания пробирает до костей, подбрасывает в мягкой постели, отшвыривает от инквизитора. От неожиданности больно бьюсь коленями, это отрезвляет.