«Элистер, вы слишком медленно подыхаете», — исключительно дружелюбным тоном произнёс теоретически обезвреженный Лемар, и зажёг в ладони боевой пульсар.
Арвейн помнил, как лихорадочно искал варианты выхода из странной ситуации, в которой надо было брать отступника живьём, защищать Таисию и не погибнуть самому. В итоге он оказался здесь. Оставалось надеяться, что щит сработал правильно и упрямая жена в безопасности.
— Николас Арвейн, как я рада тебя видеть здесь до срока, — богиня в сияющих одеждах ступила на мост и время замерло. Перестали рушиться башни, не дрожали под ногами камни. Ослепительная, прекрасная, ведомая лишь мудростью и мстительностью Гельгена стояла перед ним. Арвейн поморщился, уж без чего он прекрасно мог обойтись, так это без её общества перед самым концом.
— Госпожа пришла лично убедиться в свершении приговора? — ему бы смирения, но чего нет, того и взять неоткуда.
— Всё хорохоришься, глупенький. Почему с вами всегда так сложно? Каждый однажды проходит по мосту, но только инквизиторы превращают обыденность в фарс. Всё, дорогой, твой путь окончен, близится конец. Веди себя с достоинством, но без надменности, иначе обещаю, застрянешь на грани на пару тысячелетий. Немой, невидимый, чувствующий эмоции каждого, кто ступит следом. Уверена, даже потомка драконов проймёт подобная кара.
Гельгена улыбалась, поигрывая песочными часами, в которых переливался перламутр всякий раз, едва вещица меняла положение. Богиня, отмеряющая по справедливости.
— Доказательства были против Линейн, — что толку объяснять, разве есть небожителю дело до причин.
— Ты сжёг Предназначенную, Николас Арвейн! Молодую, красивую, здоровую. Ваши дети встали бы у истоков создания Империи! И ты! Ты, чурбан неотёсанный, ни на мгновение не усомнился в правильности такого решения.
— Закон требовал от меня, — начал было инквизитор, но был остановлен повелительным взмахом тонких пальчиков.
— Ты, дорогой мой, должен был пренебречь всем, доказав богам как ценишь посланный ими дар. А вместо этого подписал девочке приговор и спрятался ото всех, сбежал от правды. Я не люблю насилие, но отказать убитой горем матери в справедливости не могла. Ведь она просила меня стать судьёй. И как, понравилось гореть день за днём? Приятно вновь и вновь проходить через ужас и боль?
Инквизитор скрипнул зубами, отказываясь отвечать на вопрос. Здесь он был бессилен и не собирался поддаваться на провокации ехидной богини.
— Согласен, отмеряла ты щедро, но как защитишь Таисию от врага, преследующего её? Тот кровный маг, посетивший мой дом, тянет жадные руки к единственной оставшейся дочери верховной ведьмы. Может и ему своей справедливости отпустишь, пока девочка жива? Или богам не подобает вмешиваться, пока не прозвучат молитвы паствы?
Гельгена нахмурилась, Николас видел сомнение в ясных глазах покровительницы шабашей. Столкнувшись с Дареном Лемаром, Арвейн использовал сил больше, чем мог себе позволить. И виной тому была небожительница, истязавшая его. Та, что замерла на мосту между жизнью и смертью, будто торопливо вспоминала что-то важное. И по морщинке между бровей, Арвейн понимал, где-то мудрейшая просчиталась.
— Не может быть, после твоей смерти Тасилена примет решение пройти обряд посвящения и примкнёт к шабашу Алары. Мой замысел не может нарушиться ничем и никем, Николас Арвейн.
— Это с чего же Таисия сделает выбор в пользу Сестринства Алары? На мне свет клином не сошелся и её в любом случае ждёт академия.
— Не пытайся меня запутать, инквизитор. Давай, просто перейди мост и обрети вечность, новое рождение, другую судьбу.
— Или я посижу здесь и подожду, когда наступит мой час, — да, он упрямился и сам понимал насколько глупо поступает, но бросить Таисию не мог.
Тихий шелест шёлковых одеяний, запах цветов и луговых трав, ласковое прикосновение тёплой женской ладони.
— Неужели жизнь стала ценной, Николас Арвейн? — любопытство богини напоминало утренний ветерок, играющий занавесками на окнах.
— Сам в шоке, — не удержался от сарказма мужчина.
— И в чём причина? — Гельгена отступила, рассматривая жертву справедливости новым взглядом. А он молчал, не готовый произнести то, что окончательно стало ясно, лишившись привычной маскировки. — Неужели Тасилена? Но она предназначенная другого мага.
— Однако замужем за мной, — Арвейн продолжал напоминать себе мальчишку, спорящего с учителем.
— Почти вдова. Пожелай девочке счастья и отпусти. Вместе вам всё равно не быть, так что не мучь себя понапрасну.
Богиня говорила правду, Николас понимал умом, отказываясь признавать сердцем. В груди упорно трепыхалась пойманная в тиски логики надежда на удачный исход, при котором Гельгена убирается и больше никогда не появляется на горизонте, Дарен Лемар напарывается на крепкий стальной прут, а перед тем, как скончаться в муках называет всех ренегатов, поддерживающих его эти годы. И, наконец, Таисия, ворчащая на него из-за каких-нибудь глупостей, смеющаяся, счастливая, согревающая душевным огнём и наполняющая новыми событиями жизнь. Рядом с ним, без тени сомнения, без глупой предназначенности. Уйти сейчас, значит даже не попытаться, разве не за это гневалась богиня? В первый раз он отказался, подчинившись древней как мир отговорке о торопливой судьбе. Имеет ли Арвейн право упустить свой шанс опять?
— Николас! — меньше всего он ожидал увидеть её здесь в компании демона. И всё же она пришла. Влетела в объятия, прижимаясь так тесно, что на лице рыжего немедленно нарисовалась похабная ухмылка. — Идём домой.
Глава 38
Глава 38
Романтичная девочка, живущая где-то в глубинах подсознания, успешно нарисовала себе путь к дому Марахби в руках героического мужчины. Реальность несколько отличалась от фантазии, а я, несмотря на склонность верить в сказки, отчаянно боялась высоты. Оказывается, Геран Изари умел летать, наверняка предупреди он меня заранее, мог избежать оглушения визгом. А так сдержанно уговаривал не кричать. Конечно, я замолчала, как только охрипла окончательно.
— Геран, так нельзя, — всхлипнула, едва оказавшись на пороге дома Марахби.
— Трусиха, — не стал спорить демон и распахнул входную дверь.
— Тайсэ, папа не пускает меня на мост! Говорит, я обязательно потеряюсь! — Мейрав вылетела навстречу растрёпанной ведьмочкой. — Ой, какая ты грязная, — восхитилась, немедленно хватая за руку. — Идём, покажу инквизитора. Только не пугайся, папа подлечил его, но ожоги всё равно жуткие, — ни на мгновение не стихающий щебет одарённой дочери Марахби, немного отвлекал от страха увидеть последствия визита Эрика в наш дом. Уже не сомневаюсь, кто постарался вновь выставить меня убийцей.
Инквизитора разместили в моей комнате, и вовсе не так жутко он выглядел, как рисовало воображение, после слов Мей.
— Мейрав, отправляйся к себе. Иначе к матери вышлю, — ого, это Геран? Помнится, у него нет прав в подобном тоне с хозяевами беседовать.
— Отстань, интересно же! — возмутилась малявка, но тут же замолчала. Оглянулась, чтобы убедиться, что ребёнок в порядке и только головой покачала, не понимая что же в конце концов происходит. Разве ошейник не может в полной мере справиться с мощью демона? Иначе как он усыпил Мей, даже не прикасаясь к ней?
— Тебе не больно? — кивнула на ограничитель.
— Знаешь, с такими потомками, как у меня, научишься терпеть, лишь бы их от самих себя уберечь.
Оставалось верить на слово в вопросах, в которых я пока не разбираюсь.
— Тайсэ, рад, что инквизиторы тебя отпустили, — Марахби, искрящейся своей странной силой, наполнявшей его изнутри, протянул ко мне руку. Пальцы другой покоились на мерно поднимающейся груди Николаса. Даже сквозь повязку я видела бушующее пламя проклятья, пробудившегося дракона, сжирающего физическое тело.