Дункан расхохотался, запрокинув голову:
— Суд? Он хочет обратиться в суд? Ты шутишь!
Джиллиан тоже улыбнулась:
— Алджернон утверждает, что произошла судебная ошибка. По праву все имущество принадлежит ему.
— Это по какому же праву?
— Он не объяснял. Но уговаривал меня не выходить за тебя замуж. — Она помолчала. — Мол, лучше будет, если я дождусь его.
Дункан расхохотался еще пуще.
— Вот оно что! Мой братец ревнует. — Он провел рукой по ее обнаженному плечу. — Отлично его понимаю. Бедняга. Он-то был уверен, что нас всех убили и теперь наследство принадлежит ему по праву. Несколько лет Алджернон наслаждался жизнью. Отлично понимаю его обиду. Знаешь, ведь у него было тяжелое детство. Родители умерли, когда он был совсем мальчишкой, и бедолага жил то у нас, то с бабушкой, то с теткой. Быть отпрыском младшего сына — незавидная доля.
— Я-то знаю, что он безвреден. Поэтому-то и не рассказывала тебе об этом раньше. — Джиллиан задумалась. — Ты абсолютно уверен, что никому не рассказывал о своей поездке в Нью-Форест?
Дункан вздохнул:
— Не будем больше об этом говорить. Здесь, в спальне, я хочу забыть обо всех неприятностях.
— Ладно.
У Джиллиан было множество вопросов, но она решила, что задаст их позже. Поразительно, что Дункан вообще рассказал ей об инциденте в лесу.
Она снова положила голову ему на грудь, одновременно рукой погладила его по плоскому, мускулистому животу, спустилась ниже.
Дункан застонал:
— Чертовка! Я женился на чертовке.
— Если не хочешь — не буду, — вкрадчиво произнесла она, ловко орудуя пальцами. — Перестать?
— Нет, — хрипло ответил он. — Ни в коем случае…
— Что-что? Не может быть! — Беатриса хихикнула и потянулась за фарфоровым кофейником.
Сестры сидели за столом, ожидая, когда к ним спустится вдовствующая графиня.
Джиллиан встала, разворошила угли в камине. С минувшей ночи на Лондон обрушился холодный северный ветер, и сразу повеяло зимой. Честно говоря, Джиллиан обрадовалась, что наконец наступил декабрь. Если до сих пор они с Дунканом не собрались в Америку, значит, теперь до весны уже не уплывут.
— Да, Дункан сказал, что, может быть, возьмет тебя в колонии с нами, — кивнула Джиллиан. — Там будет нетрудно подыскать тебе мужа.
Беатриса зябко закуталась в шаль.
— Ты шутишь! Чтобы я отправилась через океан в далекую, языческую землю? Мэри Мэстон говорит, что краснокожие дикари там кишмя кишат, а условия жизни просто кошмарные. С какой стати мне туда ехать?
— Чушь! — отмахнулась Джиллиан. — Ты ведь знала, что тебе придется поехать в Америку, если ты выйдешь замуж за графа Кливза.
— Это совсем другое дело, — возразила Беатриса. — Ехать с мужем — мой долг. Но теперь-то все переменилось.
Джиллиан наклонилась вперед:
— Да брось ты, сестренка. Ты только подумай, сколько нас ожидает приключений. Я тут рассматривала карту, которая висит у Дункана в кабинете. Представляешь, мы поплывем южным путем, через Карибские острова! Может быть, даже сделаем остановку на Ямайке!
— Терпеть не могу приключения, — чопорно ответила Беатриса, сложив на коленях ручки. — Это ты у нас авантюристка.
— Чушь! — громогласно объявила графиня, входя в гостиную.
Лакей ловко подхватил плащ, который она сбросила с плеч. В доме было холодно, и дамы, проходя по длинным, продуваемым сквозняками коридорам, были вынуждены надевать плащи.
— Дафна, вы сегодня выглядите просто обворожительно, — улыбнулась Беатриса, поднимаясь.
Графиня намотала на палец крашеный рыжий локон.
— Мадам Дюпре только что сделала мне прическу. Не слишком ярко? Я не хочу быть похожей на старую лису.
Джиллиан взяла пожилую даму под руку, подвела к столу.
— Вовсе нет. Вы выглядите превосходно, особенно, если учесть, сколько вам лет.
Усаживаясь, Дафна сказала:
— Так всегда говорил мой муж, упокой, Господи, его душу. — Она засунула за глубокий вырез своего ярко-зеленого платья льняную салфетку. — А я ему твердила: «Форрест, когда будешь меня хоронить, проследи, чтобы мои волосы оставались рыжими. Не хочу быть седой каргой». Слава Богу, на свете есть хна и французские куаферы[4].
Джиллиан засмеялась, села рядом.
— Пожалуй, нужно будет последовать вашему примеру.
Она провела рукой по своим рыжим волосам.
— Вот-вот, так и сделай. — Графиня обернулась к Беатрисе. — Почему это ты не любишь приключений? — И с аппетитом принялась за сливки.