— Ерунда! — Дафна сердито ударила ладонью по столу. — Ты просто трус, Дункан Родерик. Неприятно, но факт. — Она погрозила ему пальцем. — Решил сбежать, да?
Невесело рассмеявшись, он отвернулся.
— Я и не собирался брать свою английскую жену обратно в Америку. Мне и в голову подобное не приходило.
— Еще бы, ведь ты думал, что женишься на какой-нибудь вертихвостке, обрюхатишь ее и преспокойно отправишься восвояси. Могу тебя понять — многие англичане поступают подобным образом с незапамятных времен. Удрать подальше от жены, за океан в поисках приключений — вот о чем мечтают мужчины. А те, кто не уезжает за море, просто отправляют жену в деревню и наведываются к ней один раз в год, чтобы заделать очередного наследника.
— Бабушка, перестаньте!
— Нет уж, ты меня выслушай. Возможно, именно таковы и были твои первоначальные намерения. Но послушай меня, мальчик. Если ты бросишь свою рыжую жену, тебе никогда не быть счастливым. Ты никогда не сможешь простить свою мать, эту подлую стерву. И душа твоя навечно останется израненной.
Дункан сердито вскочил.
— Я принял решение и не изменю его.
— Значит, ты еще больший дурак, чем я думала. — Графиня покачала крашенной в рыжий цвет шевелюрой. — Чего ты, собственно, испугался? Ведь Джиллиан тебя любит.
Дункан шумно вздохнул.
— Нет, не любит. Возможно, влюблена, но не более того. Она меня совсем не знает. Понятия не имеет, каков я на самом деле.
— Если тебе так нравится изводить себя, на всю жизнь останешься одиноким. — Графиня грустно вздохнула, провела платком по напудренным щекам. — Она тебя любит так, как никакая другая женщина любить не будет. Если бы ты не зарывал голову в песок, то понял бы, что тоже ее любишь.
Дункан попятился к двери.
— Бессмысленный разговор. Я пришел сообщить вам о своем отъезде исключительно из уважения к вам, мадам. Однако я — глава семьи, и мне самому решать, что правильно, а что нет.
— Болван! Чурбан бесчувственный! — крикнула ему вслед графиня. — Погоди, ты еще пожалеешь! Твой единственный шанс простить себя и Констанцию — это Джиллиан. Иначе ты пропал.
— Всего вам хорошего, бабушка. Я отплываю через две недели, — чопорно ответил Дункан, останавливаясь в дверях. — С вашего позволения, жене об этом я скажу сам, поэтому не говорите ей и ее сестре ни слова.
Он вышел в коридор и затворил за собой дверь, но тут силы почему-то оставили его. Он прислонился спиной к стене, руки у него дрожали. Во всем виновата чертова старуха. Конечно, она желает ему добра, но слова ее звучали так зловеще. Словно смертный приговор.
О какой любви может идти речь? Да, он привязался к Джиллиан. Она забавная, миленькая. Но при чем здесь любовь? Он никогда не сможет полюбить женщину.
Дункан снова вспомнил события того далекого дня, почувствовал кровь сестры на руках, услышал отчаянный детский крик, увидел, как прямо на него бежит воин-ирокез.
Дункан зажмурился, вскинул руки, чтобы отогнать кошмарное воспоминание.
Нет, он не будет любить Джиллиан. Хватит с него одной ошибки.
Женщинам доверять нельзя.
Джиллиан лежала под теплым покрывалом и читала книгу, дожидаясь, пока Дункан вернется. Сегодня вечером он был какой-то странный, совсем чужой. Вежливо спрашивал о здоровье, вежливо улы- бался, однако сохранял дистанцию.
Джиллиан в третий раз перечитала абзац из «Книги герцогини» Чосера и поняла, что все равно проку не будет. Заложила голубую ленточку, закрыла книгу. Такое чтение требует концентрации.
— Дункан!
— Да? — Он даже не поднял головы — так и стоял, склонившись над картами.
— Могу я задать тебе вопрос?
Он вздохнул:
— Давай.
— Уилл Гэллоуэй…
— Я запретил тебе говорить об этом человеке.
— Я не о нем… Но он однажды говорил о какой-то женщине. Сказал, что он — не она и что он тебя не предаст.
Дункан поднял голову, но смотрел куда-то в сторону.
— О ком он говорил?
Помолчав, граф сказал:
— О моей матери.
— Ее ведь убили индейцы, да? — осторожно спросила Джиллиан.
Дункан задул свечу, скрипнул стулом.
— Нет.
Джиллиан заморгала глазами. Она была уверена, что родители Дункана погибли от рук дикарей.
— Так она жива?
Дункан начал раздеваться, по-прежнему не глядя на жену.
— Да. Живет в Мэриленде с мужем и другими детьми.
— Так у тебя есть единоутробные братья и сестры? Ты никогда мне об этом не говорил.
— Я не хочу в это углубляться, Джиллиан.
Но она уже не могла остановиться:
— Что имел в виду Уилл? Что такого сделала твоя мать?