Сзади раздался визгливый мужской голос, и графиня нахмурилась. Кто ее по-настоящему беспокоил, так это второй внук. Она увидела, что Алджернон шепчется о чем-то с одним из матросов, и отвернулась. Лучше уж смотреть на белые барашки, бегущие по морскому простору.
Когда Дафна сообщила Алджернону во Францию, что намерена отправиться в Америку, внук немедленно явился в Лондон. Он сказал, что непременно хочет сопровождать бабушку в этом тяжком и долгом путешествии. Не может же она пуститься в плавание в сопровождении одного-единственного слуги-негра. Дафна сказала, что Алджернону лучше будет остаться в Брекенридж-хаусе. В колониях ему лучше не появляться, Дункан оторвет ему голову, он дал это понять самым определенным образом.
Дафна твердо решила, что ее это не касается. На самом деле она не верила, что Алджернон пытался убить Дункана. У мальчика просто не хватило бы на это духа. Вероятно, история с обрушившимися лесами и тот случай с лучником — всего лишь досадное совпадение. Чего только не бывает в жизни! Однако Дафна была согласна, что Алджернону лучше держаться подальше от Дункана — во всяком случае, до тех пор, пока граф не уехал из Англии. Алджернона тоже жалко. Ведь у мальчика никого нет, он совсем один. А если вспомнить трагические обстоятельства его рождения, о которых Дункан ничего не знает, Алджернона жалко вдвойне.
Он сказал Дафне, что хочет помириться со своим кузеном. Нет, он не признает себя виновным в заговоре, но все же есть кое-какие обстоятельства, в которых он должен повиниться. Если же Дункан пронзит его шпагой, то он умрет с чистой совестью. В конце концов Дафна уступила. Да и что она могла сделать? Алджернон уже взрослый, может поступать как ему заблагорассудится.
Она задумчиво провела рукой по крашеным рыжим локонам. Ветер начинал пробирать до костей. Лучше бы вернуться в каюту, а то, не дай Бог, простудишься. Но уж больно хорошо было на свежем воздухе. Холод необычайно оживлял работу мысли. Графиня чувствовала себя помолодевшей лет на двадцать.
— Мадам, здесь очень холодно, — подошел к ней Атар. — Позвольте, я провожу вас в каюту, и вы выпьете вашего любимого чаю. Ваш внук беспокоится, что вы простудитесь.
Дафна улыбнулась. Атар такой внимательный. Хоть он был и против этой поездки, но вел себя все это время безупречно.
Она взглянула на него:
— Через минутку. Но сначала я хотела с тобой кое о чем поговорить.
— Слушаю, миледи. — Он поклонился.
— Сделай для меня кое-что.
— Что прикажете, миледи?
— Я хочу, чтобы ты приглядывал за моим внуком.
Лакей в красном камзоле бесстрастно смотрел на нее.
— За мистером Алджерноном?
— Да. Слишком уж он стал покладистый. Это на него не похоже. Люди в этом возрасте уже не меняются. Боюсь, он едет в Мэриленд не просто так, у него есть какая-то задняя мысль. — Она внимательно посмотрела на Атара. — Может быть, твой хозяин не зря подозревал Алджернона. Когда мы доберемся до Мэриленда, смотри за Алджерноном в оба. Я не хочу, чтобы произошел очередной несчастный случай.
— Я за господина Дункана жизни не пожалею.
— Вот и хорошо. Не теряй бдительности, понял?
Атар кивнул и покосился на Алджернона. Их взгляды встретились, и лакей отвернулся.
С первым лучом солнца Чома вышел на берег. Ему нравилось гулять на рассвете. Хорошее время — можно как следует все обдумать, никто не дергает, не мешает.
Гладкий белый песок был усеян ракушками, принесенными вчерашним приливом. Вдали торчала голова зарытого пленника. Чома ухмыльнулся. Вокруг кружили чайки, предвкушавшие скорую поживу. По песку ползали крабы, пощелкивая острыми клешнями.
Чома не спеша шел по мокрому песку, положив лопату на плечо. Теплое солнце согревало ему лицо. Индиго, или Господин — он велел, чтобы его называли именно так, — велел умертвить пленника, а утром выкопать труп и бросить в джунгли. Не хватало еще, чтобы на пляже валялась дохлятина.
Вечно одно и то же: «Чома, сделай то. Чома, сделай это!»
Так было всегда, с самого детства. Еще бы, ведь Индиго — старший брат, да и кожа у него белая. Его мать была француженкой, красивой парижанкой. Отец захватил ее на чужом корабле, в открытом море. Звали француженку Лили.