Настоящая драма! - заслушалась я, решив не прочищать слуховые и зрительные каналы. Эльза сообщала о многочисленных стрихнинных настойках, в промежутках обещая отомстить какому-то гнусному обманщику, бывшему гораздо старше ее. Аудитория даже поспорила о том, что эффективнее - наружное или внутреннее применение стрихниновых снадобий.
Я же смирилась с неизбежными галлюцинациями, мечтая об одном: чтобы меня не вызвали к доске, потому что язык вдруг потяжелел и стал неподъемным.
А потом уверенным шагом вниз спустился Мелёшин.
- Посмотри на меня, Эва! - начал он. От неожиданности я вздрогнула и завертела головой по сторонам. Может быть, показалось? Одни студенты опустили головы к тетрадям и писали, другие слушали. Преподаватель перелистывал реферат Эльзы. Словом, умиротворенная картина обычного семинарского занятия, если бы не одно "но". Мэл проникновенно продолжил, сообщив присутствующим:
- Скучаю по тебе и не могу забыть нежность твоих губ. Люблю смотреть, как ты смущаешься и краснеешь. И когда злишься, тоже люблю.
По мере того, как он говорил, мое лицо вытягивалось от изумления. Это обо мне? Ничего себе галлюцинации.
Никогда не слушала с таким вниманием, как сейчас. Но в отличие от других, Мэл не разбавлял сообщение об убийственных дозах пчелиного яда вставками о своих мечтах. Лишь в конце, когда я отчаялась услышать что-либо интересное, он проговорился.
- Хочу повторить с тобой. Как тогда, в библиотеке. Доклад окончен.
- Отлично, - похвалил препод. - Чувствуется серьезный подход к делу. Видно, что перелопачено немало источников.
У меня колотилось сердце, и стоял гул в ушах. Краем глаза я отметила, что Мелёшин с невозмутимым видом вернулся на свое место. Кое-как успокоившись, принялась искать объяснение звуковым миражам. Вероятнее всего, в речах выступавших воплотились мои разнообразные фантазии, исказившись странным образом. Касаемо Мелёшина дело было швах. Это не он скучал и мечтал о повторении острых библиотечных ощущений. Это мое подсознание рвалось к нему, несмотря на грабли, которыми я неоднократно получала по лбу в столкновениях с Мэлом.
Прозвенел звонок, занятие кончилось, и студенты утекли из аудитории. Я терла лицо в надежде, что обменные процессы хотя бы капельку ускорятся, и вторичная реакция после типуна рассосется быстрее.
- Притомилась слушать ушками? - раздался насмешливый голос. - И ходить ножками тоже?
Мелёшин стоял тремя ступеньками ниже, вполоборота к выходу.
- И языком устала работать? - продолжал донимать.
- Устала. - Получилось невнятно и глухо, потому что язык действительно ворочался с трудом.
- Смешно говоришь, - ухмыльнулся Мелёшин, а я начала собираться. - Видел, что в холле Рябушкин аннулировал свое право. Ты быстро сориентировалась. Значит, теперь сама по себе?
- Значит, так, - сказала нечетко.
- Папена, что у тебя с языком? - нахмурился Мэл.
- Не твое дело, - выговорила длинную фразу и отвернулась, выбираясь из-за стола.
- Поэтому ты сегодня не ходила на обед? Обычно по десять тарелок с раздачи приносишь, - допытывался Мелёшин.
Значит, он выглядывал меня в столовой, чтобы проверить, кинусь ли по старой памяти убирать за ним поднос.
- Не поэтому, - я пыталась обогнуть Мэла. Пустой номер.
- Тогда почему?
- По кочану.
- Хамишь? - начал заводиться Мелёшин. - Кстати, когда собираешься обменивать книжки? Они пролежали дыру в моем багажнике.
- Учебники верну, но обменивать больше не буду, - сказала я не лучше картавого бухгалтера.
И правда, зачем мне Мелёшин, если теперь могу свободно выносить книги из библиотеки, и не нужно прятаться по вечерам в каморке с халатами, рискуя попасться в расставленные ловушки.
- Причина? - сузил он глаза.
- Без тебя справлюсь. Потому и разрываю уговор, - сообщила я, едва двигая языком.
Мелёшин оперся руками о соседние столы, загородив дорогу.
- Вот, значит, как? С кем-то другим вступила в долю? С кем? С Рябушкиным? Что он пообещал? - Я замотала головой. - Тогда с кем? Думаешь, не узнаю?
Я молчала, пялясь на носки сапог. Неожиданно Мелёшин отстранился.
- Значит так. Ты немедленно отнесешь мои учебники в библиотеку, - велел в приказном порядке.
- Сейчас? Скоро же занятие.
- Сейчас. Мне осточертело бояться каждого шороха из-за незаконного хранения книг.
- Давай после занятий, а?
- Нет, сейчас - отрезал зло Мэл.
- Ну, и фиг с тобой! - дернулась я и, оттолкнув его плечом, пошла вниз.
Мелёшин следовал позади, держась на расстоянии. Гнев и возмущение подстегивали меня, мешая разумно соображать. Одевшись, я вылетела на крыльцо, затем появился Мэл. Он направился к воротам, открыл багажник одной из машин и снова закрыл его. Вернувшись, протянул пакет.
Не глядя на Мелёшина, я сунула книги в сумку, рывком отворила парадную дверь и замерла под просвечивающим взглядом Монтеморта, вспомнив с опозданием, что передо мной не храпящая сонная псина, а злобный и ответственный страж. Долгие несколько минут мы глядели друг другу в глаза, и Монтеморт нетерпеливо постукивал хвостом по полу. Он знал, что я знала, что он знал.
А потом отвел взгляд и опустил голову на лапы.
Не раздеваясь, я ринулась в библиотеку, не посмотрев, зашел следом Мелёшин или нет.
Бабетта Самуиловна, возможно, подивилась моему рвению в использовании приобретенного бонуса с первого же дня, но в силу воспитанности не подала виду и разрешила самостоятельно обследовать книжные полки.
Затерявшись между стеллажей, я прислонилась к одному из них и с облегчением съехала вниз, дожидаясь, когда утихнет дрожь в ногах. Мелёшинские учебники, исчезновения которых никто не заметил, вернулись на полку.
Прозвенел звонок, и очередное занятие началось. Буду размышлять философски. Коли уж опоздала на лекцию Альрика, то проведу время с пользой. Поизучаю каталоги вис-раритетов.
Это могла быть 28.3 глава
Перелистывая последнее издание иллюстрированного атласа раритетов, я начала разглядывание с оружия и доспехов и закончила предметами обихода. По левой стороне глянцевых страниц шли изображения уникальностей в трех проекциях, сопровождаемые с правой стороны краткими паспортами.