В сердцах зашвырнула молоток на подоконник. Чем бы еще заняться?
В дверь постучали. Это оказалась Аффа, пришибленная и вымотанная. Усевшись на кровать, девушка без предисловий рассказала, что когда началась паника, она выходила из столовой, и ее удачно вынесло с первой волной студентов.
- Ужас, - поделилась она впечатлениями. - Понаехало пожарных машин и скорой помощи - не перечесть. Меня заставили пройти медосмотр, хотя я не пострадала. Все же не лишне будет, правда?
Я согласно кивнула.
- Много народу развезли по больницам. У кого переломы, у кого сотрясение. Оказалось, полно раненых, представляешь? Не успели врачи уехать, как наползли из первого отдела. Говорят, будут устраивать тотальные допросы.
Я хмуро слушала монолог соседки. Дурные вести разлетаются как мухи.
- А знаешь, что самое страшное? Это ведь Сима подпалился.
Сердце подпрыгнуло в груди. Так и знала!
- Он живой? А Капа где?
- Говорят, живой, но сильно обгорел и в тяжелом состоянии. Капу загребли в первый отдел. Наши видели, он был бледный как смерть и не мог сам идти, его под руки вели.
Еще бы! Я бы на месте парня вообще не соображала, кто я и где я. Эх, ребята, что же вы наделали...
- Слушай еще новость! - оживилась девушка, вспомнив нечто важное. - Мне одна знакомая рассказала, а ей соседка по общаге шепнула, а той подружка намекнула...
- Аффа, ну, и длинная же у тебя птичья почта.
- А-а, ладно, - махнула она рукой. - В общем, Эльза, ну, которая подружка Мэла...
- Знаю. Вот где у меня сидит. - Я похлопала по горбушке.
- Так вот, она плакала в женском туалете. Говорят, будто Мэл, сам не свой, орал на нее в холле. Кричал, что ни разу в жизни не прогибался ни перед одной бабой и никогда не прогнется, иначе парни перестанут его уважать. Представляешь?
- Нда... Милые бранятся - только тешатся, - разъяснила я заковыристую сплетню, а сама головой покачала, представив, как толпы девушек гнут Мелёшина в разные стороны, а он мужественно раскидывает их в разные стороны. Потом попыталась представить плачущую навзрыд Эльзу в туалете рядом с кабинкой, на которой красуется надпись про меня и Мэла. Нет, рыдающую брюнетку я так и не смогла вообразить.
- Что собираешься делать вечером? - поинтересовалась Аффа. - Что-то я совсем никакая. Учить неохота, курсовую делать тоже. О! - подмигнула. - Позову кое-кого, сходим в парк иллюзий. Пойдешь с нами?
- Нет, спасибо, - оказалась я. Не скажешь же, что в личном бюджете отсутствует статья расходов на посещение увеселительных мест. Кроме того, острых ощущений мне хватило сполна утром.
- Ну, ладно. Не скучай, - попрощалась Аффа и убежала.
Я же прилегла на кровать. Соседка оказалась права: руки не хотели ничего делать, а мозг - умственно трудиться. Бессмысленно лежа и смотря в потолок, я дождалась, пока за окном не стемнело. Совсем обленилась: даже темнота не подвигла вставать и включить свет. Потом вспомнила, что надо бы завтра найти Петю Рябушкина и поговорить с ним насчет плафона для лампочки.
В однообразии бестолкового лежачего положения, время, ускоряясь, закручивалось спиралью, и когда я подсветила фонариком часы на запястье, оказалось, что уже половина десятого. Рот тут же начал зевать без устали. Рефлекс, что ли?
Сладкие потягушки прервал тихий стук в дверь. На пороге стоял осунувшийся и взъерошенный Капа, с гуляющим по плинтусу взглядом.
- Можно побыть с тобой? - попросил тихо. - Мне страшно одному.
Это могла быть 17.1 глава
- Братан любит играть в рисковые игрушки, - поделился Капа, усевшись рядом на кровати, - а я никогда не участвовал, потому что не умею. Сегодня же словно фонарь в голове загорелся: хочу попробовать! Меня потом спрашивали, не снимал ли я дефенсор. Ведь в столовой народу немерено, и любой мог заставить или внушить.
- Взаправду снимал?
- Я похож на больного? - обиделся парень.
- Откуда мне знать? - пожала я плечами. - Если вы среди бела дня выделывали пируэты, то наличие у тебя здравомыслия вызывает большие сомнения.
- На меня вдруг накатила бесшабашность. Казалось, что море по колено и что обязательно получится. Симон постоянно смеялся надо мной. Говорил, в секции по мячам луплю, а мелочь не могу отбить. Вот и захотелось доказать, что я ничем не хуже. Эх, не хватило ума остановить полудурков! Пошел на поводу.
- Что сделано, то сделано. Сейчас надо за Симу болеть и верить, что все будет хорошо. Кстати, ты в него запулил?
- Не я, и это радует. Но всё равно здорово обкакался. Симон никогда не простит, что я показал себя слабаком, - вздохнул тяжко парень.
- Зато у него есть стимул к выздоровлению: выйти из больницы и хорошенько потрепать тебе челку.
- Пусть все волосья повыдирает, не жалко! - подхватил с воодушевлением Капа и тут же приуныл: - Отцу, наверное, сообщили. Такой удар для него! Нас же исключат.
Самое время для поддержания тонуса, - подумала я и выудила из тумбочки запрятанную фляжку и складной стаканчик. Содержимое баклажки плескалось на дне. Парень не отреагировал на звук, понурив голову. Видать, совсем плохи дела, коли не сработали врожденные рефлексы.
- Иди, Капа, за закуской. Будем заливать горечь жизненных проблем.
Он неохотно ушел и вскоре вернулся, неся надкусанный батон под мышкой, кусок колбасы и начатую пачку плавленого сыра.
- Все, что осталось. - Выложил на стол. - А сегодня мы не успели купить.
Вытащив из тумбочки складной ножик, я наскоро соорудила бутерброды и налила в стаканы по глотку коньяка.
- Не чокаясь, Капа. Желаю твоему брату выздороветь. Это прежде всего.
Он кивнул, мы выпили и съели по бутерброду.
- Папаня у нас ученый, - похвалился Капа. - Работает в научном городке, на передовых рубежах висорики.
- А тут вы, два раздолбая. И в кого уродились?
- Ага, и не говори. Наливай, что ли, еще.
Я снова плеснула по стаканам.
- С отцом понятно. Он ученый, а вы, стало быть, не в него пошли. Правильно люди говорят, что на детях гениев природа отдыхает. А мама тоже в науке?