- Вдруг ему надо помочь?
- Кому надо, тот поможет, - неизвестно почему разозлился Мелёшин. - Он тебя чуть не избил, а ты его жалеешь.
- Я не жалею.
- Помолчи, пожалуйста, - простонал Мэл, - от твоей трескотни голова заболела. И так шибанутая этой сволотой, еще ты добавляешь.
Я благоразумно примолкла, но ненадолго.
- Может, стоило отправить его в медпункт?
Мелёшин посмотрел на меня как на недоразвитую и высказался примерно в том же духе. Ну и пусть.
Время поджимало, мы ускорили шаги.
- Наверное, не имеет смысла говорить о новом долге, - сказала, запыхавшись, потому что едва поспевала за быстро идущим Мэлом. - Я и так в них как в шелках, особенно перед тобой. Но могу поблагодарить.
Он остановился посреди коридора и скрестил руки на груди.
- Давай, начинай.
- Прямо здесь и сейчас?
- Почему бы и нет? - пожал Мелёшин плечами.
- Скоро звонок!
- Тогда поторопись, - сказал он невозмутимо.
- Спасибо за то, что помог с Касторским. - Увидела, что Мэл поморщился, и добавила неловко: - За то, что спас. И за столовую спасибо.
- Неужели? - усмехнулся он. - А я всё ждал, что при удобном случае треснешь поварешкой за то, что не дал вернуться назад.
- Это отдельный разговор.
Мелёшин фыркнул:
- Почему-то не удивлен.
Прогорнил звонок, и мы торопливо влетели в аудиторию. Касторский с дружками так и не появились на лекции.
***
Последнее на сегодня занятие намечалось со Стопятнадцатым. Я пришла в полупустой кабинет в лабораторном крыле и прождала декана добрую половину отведенного времени, прежде чем он появился, уставший и задумчивый, и повалился на стул.
- Добрый вечер, Эва Карловна! Однако выпал я из жизни. Но ничего, скоро наверстаю. Наконец-то мы разобрали завалы и вылезли из клоаки, в которой нас погребли неутомимые развлеченцы.
- Вам чем-нибудь грозят последствия пожара?
Генрих Генрихович по-доброму улыбнулся:
- Лично мне нет, а вот институту дали хороший подзатыльник. Мы потрепаны и не на щите. У Евстигневы Ромельевны на столе веер штрафных санкций, но это терпимо. Близнецы принесли "черную" славу институту. Благодаря связям ректора, по прессе гуляет байка о бесстрашии растущего поколения, плюющего на многолетние правила. Конечно, всё переврали и поставили с ног на голову, окружив историю мрачным, но привлекательным ореолом. Публике нужны зрелища, поэтому интерес толпы сместили в другую плоскость. Хотя и грязные уловки, но тут уж ничего не поделать. Мы-то с вами знаем, каково было на самом деле, - посмотрел на меня Стопятнадцатый, и весь его вид говорил: "Мы-то знаем, что описавшийся от страха мальчишка Капа вряд ли совершал подвиги в чужой постели".
Я опустила глаза. Кстати, об оскомине.
- Генрих Генрихович, а Капу отчислили из института? Его несколько дней не видно в общежитии.
- Нет, братьев Чеманцевых не отчислили. За них походатайствовали там. - Декан показал большим пальцем в потолок.
- Неужели? На гениев они не похожи.
- Они-то не похожи, но их отец - талантливейший ученый. Узнал о происшествии и попал в клинику с сердечным приступом. Лежит себе, сердце лечит, а бесценнейшие разработки в области висорики застопорились, - пояснил с иронией Стопятнадцатый. - Так что в судьбе провинившихся близнецов принимали участие и первый отдел, и те, кто повыше.
- Понятно. Это радует. Значит, у оставшихся двух парней не нашлось покровителей.
- Правильно размышляете. - Декан вытянул ноги и скрестил их, сложив руки замочком на животе. - И поздравляю вас с успешным собеседованием у г-на Бобылева, прикомандированного к нашему институту.
- Он здесь вроде преподавателя? - ужаснулась я перспективе встречаться с неприятным типом каждый день.
- Упаси бог, - скривился Стопятнадцатый. - Бывает набегами, но регулярно. Поделитесь, как узнали о проверке первого отдела? Если не хотите, можете не пояснять.
- Соседка помогла. Я же смогла почувствовать запах. А вы, Генрих Генрихович, не расскажете, как узнали, что первый отдел собрался проверять?
Мужчина вздохнул:
- Нечто подобное я предполагал, когда утром перед началом допросов Бобылев показал мне и Евстигневе Ромельевне список неблагонадежных учащихся. Однако предупредить вас не было никакой возможности.
Ничего себе! Значит, еще кого-то заподозрили в отсутствии способностей?
- И как... - замялась я, не решаясь продолжить, - подтвердились предположения?
- В одном случае, - обронил коротко декан. - Но пока очень зыбко. Студента пригласили для собеседования в Первый департамент.
Из которого он выйдет уже не студентом. Или вообще не выйдет.
- Эва Карловна, поскольку приближается сессия, хочу предупредить, что договоренность с преподавателями насчет практических оценок по экзаменуемым предметам осталась в силе. Коли мы с вами умудрились выкарабкаться из передряги, спешу обрадовать, что практическая составляющая оформится скромными тройками. Вас устроит?
- Конечно! - воскликнула я с жаром. - Огромное вам спасибо за разученные заклинания. Дважды, нет, трижды - все они пригодились!
- Надеюсь, не в корыстных целях и не со злостным умыслом, - заметил лукаво декан.
- Что вы! Генрих Генрихович, я хотела бы попросить, чтобы Ромашевичевский взял меня на курс снадобьеварения. Там не требуется особого умения в обращении с вис-волнами. А мне очень надо!
- Гм, - поиграл бровями Стопятнадцатый. - Если я поговорю с Максимилианом Эммануиловичем, готовьтесь к тому, что пощады вам не будет. Поскольку вы находились под моей опекой, то возвращение в нестройные ряды студентов может... э-э-э... отрицательно сказаться на ваших отношениях с преподавателем. Боюсь, он приложит все усилия, чтобы в ближайшее время вы с ревом вернулись под мое крылышко. Или не приложит, - декан почесал голову.
- Ну, пожалуйста! Давайте попробуем.
- Ладно, - махнул он рукой. - Если потонем, Эва Карловна, то вместе.
Мы рассмеялись. Однако Генрих Генрихович не стал расслабляться и в оставшийся мизер времени показал новое заклинание, на первый взгляд совершенно бесполезное, но как пояснил мужчина, оно могло развить интуицию, и, возможно, в дальнейшем мои руки будут подсознательно тянуться к волнам, не видя их.