Когда появилась говядина «Мазепа» вместе с Шато Авон в хрустальном кувшине, Дори заявил:
— Вы меня балуете.
— Да, если хотите, — ответил Кен, наливая вино. — Скажем, что я себя тоже балую.
Оба мужчины закончили свой завтрак, лишь изредка обмениваясь репликами. Дори спросил, как идут дела Кена. Зная, что это совершенно не интересует его собеседника, Кен не стал распространяться на этот счет. Он только ответил, что дела идут очень хорошо.
Только после того, как был подан кофе и официант ушел, Дори решил заявить:
— Я никогда полностью не доверял Бордингтону. Ну что же… ладно, я найду ему замену.
— Я не завидую вашему заменяющему, — серьезно проговорил Кен. — Там уже объявлена тревога, это большой переполох. Это опасно. Там у них есть один тип из Службы Безопасности, который занимается усилением организации, некий Малих.
— Малих? — Дори поднял голову и прищурил глаза. — О!.. Да. Это лучший и один из самых опасных в их отряде. Значит там Малих?
— Вероятно поэтому Бордингтон так испугался и хочет удрать.
— Вы полагаете, что это ему удастся?
Кен пожал плечами.
— Я не вижу для него таких возможностей. Во всяком случае, я уверен, что он попытается. В последний раз, когда я его видел, он на самом деле был на пределе своих нервов. — А когда, по-вашему, он попытается это сделать?
— Я не знаю. В настоящий момент он пытается вернуть себе мужество. По моему мнению, как только он сделает шаг, чтобы удрать, они его зацапают.
— А у нас есть там женщина?
— Да. Мала Рейд.
— Это как раз то, что я думал. Она делает хорошую работу, не так ли?
— Она оказала нам услуги.
— Если его немного потрясут, Бордингтон заговорит.
— Да, он, безусловно, заговорит.
— Это может быть неприятным для Малы и для вас?
— Исключительно неприятным.
Дори сделал глоток кофе. Его мозг интенсивно работал, но на лице ничего не выражалось. Кен наблюдал за ним.
— Я не хочу потерять Малу и, в особенности, я не хочу потерять ваши контакты с Прагой, — наконец заявил Дори. — Мы, может быть, сговоримся относительно судьбы Бордингтона…
Наступила долгая пауза, потом Кен спокойно уточнил:
— Единственно полезную вещь, которую мы можем сделать, это ликвидировать его. Как только Малих наложит на него руку, будет уже поздно. Мы будем автоматически «погорелыми», Мала и я.
— Это как раз то, чего нужно избежать. — Дори допил свой кофе. — Это не потому, что мы имеем что-то против него. Он был нам полезен, но он был также щедро оплачен. Нужно, — чтобы это было сделано быстро, не так ли?
— Последний срок-до завтрашнего вечера. — Кен раздавил окурок в пепельнице. — И даже завтра вечером это может быть поздно.
— Мне кажется, у меня есть его адрес. Он все тот же?
— Да.
— Он живет вместе со своей женой?
— Да.
Дори подумал, потом поставил свою пустую чашку. Вид у него был отсутствующий, задумчивый.
— Я сделаю необходимые распоряжения. — Он пристально посмотрел на Кена. Между тем, вам лучше бы это время не показываться в Праге. Есть у вас основания предполагать, что Малих вас подозревает?
— Меня никто не подозревает, — спокойно и убежденно ответил Кен. — Я добрый Дед Мороз, который приносит доллары.
— Не будьте до такой степени уверены. Малих опасен.
— Если вы закроете рот Бордингтону, я ничем не рискую.
Дори утвердительно кивнул.
— Ему его закроют. Теперь посмотрим… заместитель… — Он некоторое время думал. — Есть Жак Латимер. Он знает язык. Уже два года работает для «Интернационал Калкулятор», и я могу без малейших трудностей перевести его в Прагу. Что вы о нем думаете?
Кен налил себе еще кофе.
— Если бы Малиха там не было, я был бы согласен. Латимер хороший агент, но у меня предчувствие, что Малих его унюхает раньше, чем тот успеет устроиться. Ведь будет большая суматоха, и они прекрасно будут знать, что вы захотите заменить Бордингтона. Каждый вновь прибывший будет рассматриваться через лупу.
— Не беспокойтесь об этом. Как вы думаете, вы сможете работать с Латимером?
— Да, конечно.
— Очень хорошо, я займусь этим. — Дори встал. — Спасибо за восхитительный завтрак, Джон. Не делайте ничего до тех пор, пока я не дам вам зеленый свет. Через пятнадцать дней при небольшом везении вы сможете вернуться в Прагу и увидеться с Латимером. Я уверен, что он будет вам намного полезнее, чем был Бордингтон.
Кен пожал ему руку. Он достаточно хорошо знал Дори, чтобы не задавать ему больше никаких вопросов. Если Дори сказал, что сделает необходимое, он это сделает.
Он посмотрел вслед Дори, потом, допив свой кофе, позвонил, чтобы принесли счет.
Алек Бордингтон опустил крышку своего чемодана и нажал на замки. Потом он посмотрел на часы, подошел к окну и через ажурные занавески бросил взгляд на узкую улицу. Коренастый мужчина в коротком черном плаще и мягкой фетровой шляпе по-прежнему стоял, прислонившись к стене, засунув руки в карманы. Он стоял так вот уже четыре часа.
Бордингтон отошел от окна и вытер носовым платком виски, мокрые от пота. Он снова посмотрел на часы. Было без пяти минут десять. Через пять минут появится Сик на урок английского языка. И когда появится Сик, наблюдающий исчезнет. Сик был номером вторым в секретной полиции чехов. Пока он будет находиться в компании с Бордингтоном, бесполезно наблюдателю находиться на своем посту. Он вернется, когда Сик закончит свой урок. Все это Бордингтон знал. Вот уже четыре дня продолжалась эта устрашающая слежка. И это был тот день, в который Бордингтон решил убежать. У него не было больше времени, он чувствовал, что кольцо сжималось. Может быть уже было поздно, он слишком долго ждал. Он инстинктивно чувствовал, что его могут с минуты на минуту задержать.
Но он не был готов. Если бы у него было еще немного времени, он смог бы следовать своему плану. Но он чувствовал, что они больше не станут ждать и захватят его. Ему нужно было бежать и где-нибудь спрятаться.
Он толкнул чемодан под кровать, потом прошел в салон. Высокий и хрупкий, он приближался к пятидесяти, и его вьющиеся черные волосы начали редеть. С его горбатым носом и короткими военными усами он не мог быть никем, кроме англичанина.
Его жена Эмили вышла за покупками и не должна была вернуться раньше двух часов. В магазине были очереди, и достать в них многое было затруднительным делом. Он не испытывал ни малейшего сожаления при мысли, что покинет ее. Когда лет пятнадцать назад он с ней познакомился, он находил ее самой очаровательной женщиной в мире. Через несколько лет она стала толстой и ограниченной. Любовь их умерла, и он даже не смог бы вспомнить, когда он занимался с ней любовью в последний раз. У нее в жизни был единственный интерес — пицца и возможность достать ее. Насколько ему было известно, она не знала, что он работает на ЦРУ и что он составил себе неплохое состояние в Швейцарии. Она, по его мнению, не знала, что была другая женщина, которая, в свою очередь, не знала, что Бордингтон влюблен в нее.
Он подошел к скромному и непритязательному письменному столу, поверхность которого была в пятнах от горячих окурков сигарет, открыл ящик и достал оттуда дубинку, сделанную из мешковины. Он наполнил ее песком и кусками железа, которое снял с крыши мансарды в то время, когда Эмили спала. С сильно бьющимся сердцем он взвесил в руке оружие. Он не был жестоким и ненавидел насилие, но теперь его жизнь находилась в опасности, и это было его единственным выходом.
Он сунул дубинку в карман и сел за стол. Он удивился, почувствовав себя спокойным. Это было спокойствие фаталиста. Он вспомнил, что сегодняшний урок будет заключаться в чтении главы из «Саги о Форсайтах» Голсуорси.
Несмотря на то, что он боялся и ненавидел Сика, Бордингтон должен был признать, что чех делал замечательные успехи. Его акцент почти пропал. Зная его репутацию грубого человека, было странно видеть, с каким удовольствием он изучал историю типично британских Форсайтов. Бордингтон открыл иллюстрированную книгу и нашел место, на котором Сик остановился прошлый раз. Он с облегчением констатировал, что его руки не дрожали. Кладя книгу за стол, он услышал шаги по деревянной лестнице без ковров, которая вела в его квартиру, расположенную на третьем этаже. Он вытер руки носовым платком и подошел к окну, чтобы еще раз посмотреть на улицу.