Уважаемый доктор Фейфул, отчего болезнь миссис Лакланд длится так долго? Вы знаете ответ. Вы увидите, что она не поправится. Вы чудовище.
– Это немного выразительнее, – отметил доктор. Его голос был спокойным, но Пардо быстро увидел, как напряглись мышцы вокруг его рта, показывая, что легкость и спокойствие голоса даются не так-то просто.
– И более злобное, – добавил суперинтендант.
– В любом случае, менее сдержанное, – прокомментировал Пардо. – Теперь третье. Вижу, что конверт изменился. Доктор, как я понимаю, вы получили его в среду? О, на этот раз оно отправлено не из Минстербриджа?
Он присмотрелся к штемпелю, на котором было ясно видно время – половина шестого, дата была не такой четкой, а место отправления было неразборчиво, за исключением последних букв: «гхэм».
– Скорее всего, Буллингхэм, деревня в восьми милях отсюда, – предположил Литтлджон. – Но это не значит, что письмо было отправлено именно оттуда. Почта в Буллингхэме обслуживает две или три деревни, и начальница почтового отделения говорит, что последнюю почту они отправляют в половине шестого, а в Минстербридж она должна приходить к чаю на следующий день. Это вполне подходит. Одно из мест неподалеку, и даже поезда туда ходят.
– Это полезная информация, – отметил Пардо. Он вынул письмо из конверта, и рассмотрел последнее послание.
Думаете, то, что вы медленно отравляете миссис Лакланд – это секрет?
Инспектор приподнял брови.
– Коротко и прямо. К каким только приемам не прибегают малодушные самолюбцы! – он обернулся к доктору: – Вы не знаете никого в этом городе или поблизости, кто мог бы быть обижен на вас? Даже если это что-то неприметное, дайте знать. Авторы анонимных писем не вписываются в обычные стандарты.
Увидев, что Фейфул колеблется, инспектор продолжил:
– Доктор, отбросьте сомнения. Мы расследуем убийство и должны узнать эти имена. Ничто из того, что вы скажете, не навредит невиновным людям. Кроме того, у вас самих есть личный интерес, вас же обвинили в убийстве!
Врач расслабился и горько улыбнулся. Он потер брови указательным пальцем.
– И должно быть, я кажусь опереточным злодеем. Нет, инспектор, я помогу, чем смогу. Нет нужды говорить мне, чтобы я отбросил сомнения. Получив все эти письма, я не могу переживать за их автора. Но факт остается фактом – я не могу ни на кого подумать.
– Жаль, – заметил Пардо. – Подумайте, нет ли у вас пациентки, отношение которой к вам недавно переменилось?
Инспектор знал, что ступает на зыбкую почву. Он был достаточно хорошим знатоком человеческих нравов, чтобы понимать: сильными составляющими характера доктора были гордость и даже, в каком-то смысле, высокомерие. Но он и в самом деле предполагал, что была пациентка, разгневанная воображаемой или настоящей небрежностью со стороны врача.
Но хоть доктор и не оскорбился, он все равно лишь покачал головой, отвергая предположение, что он что-либо знает о подобном недовольстве.
– Инспектор, это не тщеславие, – заявил он, словно прочитав мысли Пардо, – я просто не знаю ничего такого. Конечно, здесь нет доктора, который в ходе своей работы время от времени не сталкивался бы с недружелюбным отношением из-за пустяков или чего-то более-менее серьезного. Но если нужно указать пальцем на определенного человека и заявить: «Вот источник бедствий», – то это не так-то легко.
– Да. Но если вы сможете нам что-нибудь рассказать, то это, возможно, поможет нам. А может, и нет. Авторы анонимных писем не всегда демонстрируют враждебность. В повседневном общении такой человек может казаться вполне любезным. В любом случае, прежде чем мы отложим эту тему, не сможете ли вы назвать имя кого-нибудь из бывших пациентов, которые перешли на лечение к другому доктору? Скажем, за последний год или около того?
– Но одного, инспектор, – немедленно ответил Фейфул, почти сожалея о том, что не может угодить полиции.
– Хорошо, – продолжил не сдающийся инспектор. – Тогда мы будем искать сведения другим путем. Отправим письма Брасси – это графолог, который сможет определить пол и возраст, что поможет сузить область поиска. Теперь просто поделитесь своими мыслями о возможном авторе. Не важно, считаете ли вы их необоснованными. Я хочу услышать, что вы думаете, даже если вы и не можете доказать это.
– Вы хотите, чтобы я поделился с вами подозрениями, основываясь лишь на собственном воображении? – засомневался и возмутился доктор.
Пардо понял, что к доктору нужно подходить незаметно, и решил быть честным.