– Можно взглянуть на него? – поинтересовался Пардо, протянув руку.
Как он и ожидал, почерк и бумага были те же, что и в письмах к доктору. Инспектор прочел послание:
Присматривайте за старой леди. Вы должны знать, что происходит.
Пардо молча протянул бумагу Солту.
– Мисс Буллен, у вас сохранился конверт, в котором пришло это письмо?
– Нет, инспектор, боюсь, не сохранился, – ответила женщина с нотками чопорного самопорицания. – Конечно, я должна была сохранить его, но он сильно порвался когда я его открывала. Я не люблю хранить неопрятные вещи, и в то время не подумала, что на него когда-либо понадобится взглянуть.
– Получив его, вы не были встревожены?
– Не вполне. Конечно, я возмутилась из-за того, что кто-то написал мне такое, но я не испугалась. И тогда я не подумала, что здесь имеется в виду состояние здоровья миссис Лакланд.
– И правда, здесь нет никакого указания на то, что именно имеет в виду автор письма, – согласился Пардо. – А как вам тогда показалось, о чем это письмо?
Вопрос был внезапным, и щеки Эмили Буллен окрасил румянец.
– Трудно сказать. Я подумала, что оно ссылается на ее деньги. Знаете, миссис Лакланд любила переписывать завещание. Как если бы я смогла повлиять на нее, соберись она составить новое.
К удивлению Эмили Буллен, инспектор Пардо тут же согласился с ее суждением о письме:
– Возможно, это именно то, что имел в виду автор письма, – заявил он. – Вы не знаете, завещала ли она вам что-нибудь?
Мисс Буллен покраснела и опустила глаза, но инспектор успел заметить, как они жадно сверкнули.
– Нет, не знаю. Со мной она никогда не говорила о таких вещах.
– Мисс Буллен, вы уверены? То, что миссис Лакланд не говорила с вами о завещании, не укладывается с тем, что мы знаем о ее характере. Нам кажется, что она любила не только изменять его, но и обсуждать сделанные перемены.
Эмили Буллен осторожно и хитро взглянула и какое-то время не отвечала. У полицейских сложилось впечатление, что она обдумывает, насколько много можно сказать.
– Конечно, – наконец ответила она. – Иногда миссис Лакланд говорила о своих деньгах. Она упоминала, как сложно справедливо их распределить, и все такое. Но сама мысль о том, что она могла оставить их мне, – просто невероятна.
Она немного поморщилась, словно даже мысль об этом была неприлична. Пардо приметил, что она, судя по всему, восстановила свой обычный самоконтроль. Солт большую часть времени не отводил взгляда от блокнота. Может, это и было невежливо, зато он избегал того нездорового ощущения, которое испытывал всякий раз при виде Эмили Буллен.
– Мисс Буллен, как долго вы прослужили у миссис Лакланд? – спросил инспектор.
– Двенадцать лет. Бедняжка напомнила мне о продолжительности нашего знакомства в тот самый день, когда скончалась.
– Да. В тот самый день. Это тогда вы видели ее в последний раз? Я имею в виду, здоровой?
– Да, я ушла от нее перед вечерним чаем. Понимаете, по средам у меня обычно свободный вечер. Нет, я была не против остаться, если бы бедняжка пожелала, но она всегда настаивала на том, что у меня должен быть выходной, и я не должна отказываться от него.
– Пожалуйста, расскажите, как вы провели свободный вечер? – спросил Пардо, не придав особого значения альтруизму миссис Лакланд.
– Да… – перед тем, как продолжить, Эмили Буллен сделала паузу. – Я пошла на скрипичный концерт в школе для девочек.
– Во сколько это было?
– В восемь часов. А перед тем, как уйти, я была в саду.
– И когда вы вернулись домой?
– Думаю, это было в пятнадцать минут одиннадцатого.
– Концерт был таким длинным?
– О, я была не только на нем. Он закончился, должно быть, около девяти. Прежде, чем идти домой, я позвонила подруге и обсудила с ней планы проведения благотворительного представления, которое она вскоре устроит.
– Мисс Буллен, думаю, мне нужно знать имя вашей подруги, – заметил Пардо. – Понимаете, чтобы сверить время, – добавил он.
– Конечно, инспектор, – с важным видом согласилась Эмили Буллен. – Ее зовут миссис Мэкин, она проживает в «Зарослях ракитника» – большой усадьбе, на той улице, – она взмахнула рукой, указав куда-то в сторону окна. – Через две недели она устраивает садовую вечеринку с театральным и другими представлениями – в помощь Лиге Наций. И, конечно, ей нужна помощь в организации.
– Конечно, – пробормотал Пардо. – А вернувшись домой, вы видели миссис Лакланд?
От этого вопроса у нее расширились зрачки. На мгновение показалось, что у нее вот-вот начнется истерика.
– Нет-нет, я не видела ее! – выкрикнула она пронзительным голосом. – Я съела ужин, оставленный мне кухаркой, и отправилась спать еще до одиннадцати, и я не подходила к ее комнате! Если кто-то говорит, что я подходила, то он врет!