– Хетти, входите, – сказал он, стараясь быть как можно неформальнее. – В том, о чем я хочу расспросить вас, нет ничего по-настоящему важного. Просто, понимаете, в делах вроде этого я обязан опросить всех.
Она села на тот же стул, где сидела Эмили Буллен, но ее поза отличалась: если первая была энергична и в любой момент была готова вступить в атаку, то вторая сжалась и сморщилась, словно пытаясь защититься.
– Я вообще ничего не знаю, – выдохнула она, заломив руки так сильно, что Солт смог увидеть красные и белые пятна на ее коже.
– Это вполне вероятно, – согласился Пардо. – Но удивительно, что многие люди, немного поразмышляв, понимают, как много они знают. Я не хочу торопить вас. Можете думать столько, сколько захотите, – Пардо бросил веселый взгляд на безмолвного Солта. – А когда соберетесь с мыслями, расскажите обо всем, что кажется вам связанным с последней средой и миссис Лакланд. Вы можете вспомнить что-нибудь такое, о чем другие забыли.
Девушка молча выслушала его, сжав руки, и перевела потупленный взгляд с ног Пардо на ноги Солта и обратно. Было сложно сказать, услышала ли она хоть что-то. Однако через минуту она бросила на инспектора запуганный взгляд и принялась за бессвязный и путанный рассказ о том дне.
Пардо позволил, чтобы ее рассказ шел своим ходом. Он научился не переспрашивать, принимая добровольные показания, если опрашиваемый сильно нервничал. Если бы он показывал нетерпение или пытался более четко сформулировать ее мысли, то девушка могла бы испугаться и умолкнуть, или, что более вероятно, она могла бы потерять нить собственного рассказа, что привело бы к тому же результату.
Так что инспектор не прерывал ее, самостоятельно подмечая немногочисленные важные факты в показаниях.
В комнате миссис Лакланд она не была с самого утра. Ее дневные обязанности в основном касались кухни. Она не заметила, чтобы с хозяйкой что-то было не так – утром та как всегда бойко разговаривала с мисс Буллен. К самой Хетти миссис Лакланд обратилась только раз – чтобы сообщить, что ее молодой человек ни на что не годится. Он рабочий на Корби-фарм, возле Буллхэма, и миссис Лакланд даже не знакома с ним, нет, совсем не знакома, но ей нравится говорить такое, ведь ей не хотелось бы, чтобы кто-либо женился. Она даже ни с того, ни с сего отправила его к доктору Фейфулу, так как доктор иногда говорил: «Хетти, насколько плох твой молодой человек?». Говоря эту фразу, он обычно хихикал, должно быть, из-за болтовни миссис Лакланд, начинавшейся всякий раз, когда он упоминал Джорджа. Она не могла вспомнить ни о каких дневных событиях. Спать она отправилась, как обычно, в десять часов вечера. Перед приходом мисс Буллен. Она знала о том, что в доме гость, и догадывалась, что это иностранный актер. Но все об этом молчали, а кухарка всегда говорила, что не нужно лезть не в свое дело. Около двух часов ночи ее разбудила кухарка – к хозяйке нужно было вызвать врача. Она думает, что той ночью она проснулась последней.
Девушка остановилась, чтобы сглотнуть и вытереть слезы.
– Не плачьте, – призвал Пардо. – Вы в самом деле много вспомнили. Нет, нет, – строго сказал он, когда та продолжила безудержно плакать. – Хетти, остановитесь. В чем дело? Вам так жаль миссис Лакланд?
Девушка честно покачала головой.
– Нет? Это из-за того, что вы были уволены? Расскажите, как это произошло.
Девушка подняла голову и взглянула на Пардо.
– Я не подслушивала под дверью, не подслушивала! – заголосила она. – Это из-за того, что мне не нравится вторгаться, если в комнате люди, а в тот день там был доктор – я слышала его голос и задержалась на минутку у двери. Но я не слышала, о чем они говорили, но мисс Кэрол в то время была резка со мной. И на следующее утро я не могла поверить, когда кухарка сказала мне, что я должна уйти, так как подслушивала под дверью.
– Кто сказал кухарке, что вы должны уйти?
– Мисс Кэрол, – прошептала девушка и уткнулась лицом в руки.
– Когда? – допытывался инспектор.
– Предыдущим вечером. Должно быть, она думала об этом с того самого дня, но ничего мне не говорила до того утра, когда скончалась хозяйка.
– Хетти, веселее, – подбодрил инспектор. – Прямо сейчас вас не смогут уволить, а тем временем, может, и передумают. В любом случае, разумная девушка вроде вас быстро найдет работу.
– Нет, нет! – заплакала она. – Я не останусь здесь! Я уйду в понедельник, после похорон. Они рассчитаются со мной, и я отправлюсь домой.