Она пристально взглянула на него, затем встала и, кинув книгу на шезлонг, ответила:
– Идите за мной.
Они вместе ушли по узкой тропинке, сворачивающей влево от террасы. Ступеньки были узки, и пройти можно было только по одному, так что начать беседу удалось, только когда они спустились. Небольшие, но массивные ворота были заперты, а за ними располагалась общедоступная для горожан дорожка, проходившая вдоль берега реки. Это место было спрятано от взглядов как со стороны дома, так и с террас.
Остановившийся Пардо последовал за Кэрол после того, как та отперла ворота. Он серьезно взглянул на нее. Она взглянула в ответ. Ее лицо побледнело, а глаза забегали.
– Мисс Квентин, как вы догадались, это была уловка, – честно сказал инспектор. – В моей службе не всегда целесообразно говорить при третьем лице, и… – он замешкался, – у меня есть причины, по которым я хотел бы, чтобы сказанное мной услышали только вы.
Лицо Кэрол просветлело, и она очаровательно взмахнула руками.
– Но вы можете сказать Дженни то же, что и мне! – воскликнула она.
– Ну, давайте исходить из того, что сейчас я хочу сказать это только вам. Пожалуйста, скажите, подозреваете ли вы в воровстве кого-либо из присутствующих либо недавно присутствовавших в доме?
Девушка не сводила глаз с лица инспектора, пока он не закончил говорить. Затем она перевела взгляд на заросли ольшаника по ту сторону реки.
– Одно время мы думали, что Эдит «заимствует» вещи, – ответила она, не отводя взгляда от противоположного берега. – Бабушка была уверена, что это она.
– В таком случае, зачем ее держать на службе? – спросил Пардо, вспомнив беспощадную репутацию миссис Лакланд.
Кэрол бросила на инспектора резкий взгляд.
– Не знаю. Нет. Конечно, это не было филантропией. Бабушка наслаждалась властью над людьми, и если они ошибались… – она красноречиво пожала плечами.
Пардо кивнул.
– А у вас или мисс Херншоу когда-либо были ошибки?
Кэрол озадаченно посмотрела на него. Сперва она не отвечала, а затем сказала:
– Насчет Дженни я не знаю. У нее, может, и были. У меня – нет. Но я не думаю, что нам стоит держать Эдит.
– Значит, никто, кроме миссис Лакланд, не мог увольнять слуг?
– Конечно, нет! Мы не могли даже предлагать это. Во всяком случае, у нас не было никаких гарантий того, что из-за упрямства бабули обсуждаемый слуга, напротив, не укрепит свои позиции на службе. Но, инспектор, к чему эти вопросы?
Пардо улыбнулся и отвернулся, собираясь уйти. Держа руку на полуоткрытой калитке, он остановился и снова взглянул на девушку.
– Мисс Квентин, это часть моей работы – как можно лучше узнать людей, с которыми приходится иметь дело. Это не имеет особого значения. – Он понизил голос. – День-другой излишне не доверяйтесь никому в доме. Не хочу вас зря пугать, но пока не обнаружен убийца вашей бабушки, стоит понимать: никто не находится вне опасности.
Он не стал дожидаться ответа и проскользнул в калитку, подняв руку на прощание, и быстро зашагал по тропинке, ведущей к мосту, находившемуся примерно в двухстах ярдах. Он не оглядывался и не видел, что Кэрол застыла у калитки и все еще наблюдала за ним.
Когда после чая Солт вернулся в «Лебедя и переправу», инспектор и сержант обменялись информацией. Пардо честно рассказал об осмотре комнат, и несмотря на то, что во время сообщения о находке в комнате Дженни Херншоу глаза Солта расширились, он не сделал никаких комментариев. Вместо этого он перешел к описанию комнаты Эмили Буллен, в которой не нашлось улик вроде бумаги или конвертов. Семейных фотографий у нее не меньше, чем в фотостудии, но вот что касается писем, нашлась лишь бутылочка чернил и ручка. Письма вполне могли быть написаны ее пером, но этого мало.
– Для нее и этого достаточно, – буркнул Солт. Кажется, его заинтересовало что-то еще, так как прежде чем Пардо успел продолжить, сержант заявил: – Смотрите, нет никаких прямых свидетельств против этой дамы. Был я в той школе для девочек, и как вы думаете, что я обнаружил?
– Что ее не было на концерте, – улыбнулся Пардо.
– Верно, – удивился Солт. – Ее там не было. Я искал, как мог, но не чувствовал след. Затем я отправился к миссис Мэкин, полагая, что смогу что-то выяснить через нее. И, о ужас… такое чувство, что мне пришлось пробивать туннель в скале… – Солт запнулся и скорчил рожу, от которой Пардо тут же понял результат усилий сержанта.
– Вы говорили, и беседа шла по одному и тому же кругу?
– Говорили? Это был худший монолог из тех, что я слышал. Бесконечный. Я не помню, как мне удавалось открыть рот, но, видимо, все-таки удавалось, ведь у меня есть все ее ответы на вопросы.