Киндеев Алексей Григорьевич
Предпочтение смерти
1
.
В неверном, тусклом свете горящей свечи, выстланный черным мрамором пол, казался сосредоточием бездны, распахнувшейся под ногами. Каменный свод, как будто, в любую минуту готовый обрушиться на голову и мрачные стены, на которых все еще можно было различить какие-то изображения, также производили гнетущее впечатление на человека, стоявшего у саркофага. Не один раз Орадо Кастильский, бывший веналий одной из пограничных крепостей, нарушал тишину этого места, однако, никогда прежде, он не рассматривал это помещение столь пристально, как сейчас.
Со свечей в руке, он прошелся вдоль стен камеры, разглядывая стены, предметы погребального убранства и скульптурные изваяния. Потом возвратился к серому ковчегу, стоявшему между двух каменных горгулий, скрестивших крылья под сводчатым потолком. Размеры ковчега, хранившего в себе человеческий прах, были настолько велики, что он заполнял значительную часть пространства погребальной камеры, а его надгробная плита возвышалась над головой Орадо. В тусклом свете пламени свечи молодой человек заметил на крышке символы, которые должны были сохранить и укрепить последнее обиталище покойного. Здесь же были изображения семи магических весел, тех самых, что помогают всякому стигийцу переправляться через воды загробного царства.
Орадо коснулся пальцами каменной поверхности, медленно провел ими по ней, стирая многовековую пыль, всмотрелся в древние письмена. Он не понимал ни одного слова из тех, что открылись его взору, и только отдельные элементы букв казались ему знакомыми. Молодой человек думал о том, что иероглифы, испещрявшие стены каменного, установленного на высоком постаменте ковчега, напоминали знаки, что видел он на некоторых из древних свитков библиотеки Камеспеса.
Приглядевшись, бывший веналий обнаружил на саркофаге, полустертые от времени узоры и рельефные изображения умершего, воспроизводившие повседневные его занятия и развлечения при жизни. Все это, как полагалось, обладало магической силой и обеспечивало покойного, в его посмертном бытии, предметами быта. Особенно Орадо заинтересовало рельефное изображение алтаря, некогда покрытое черной краской, а ныне, едва заметное на серой поверхности камня. Такие алтари находили в святилищах, затерянных среди руин брошенных городов, а также, в непроходимых лесах, там, где некогда стояли величественные храмы бога-змея. Дары, приносившиеся на подобных жертвенниках змееликому, вероятнее всего, были кровавыми.
Стало быть, не врали древние легенды, в которых покойный назывался верховным жрецом Сета - верховного стигийского божества. Этот змеепоклонник был телом и голосом страшной, жестокой эпохи - времени становления могучего государства, расправившего черные крылья над песками скрывавшими под собой руины древнего, полузабытого королевства. Имя его, - имя зверя человеческом обличии, - до сих пор можно было найти в преданиях, что брали свое начало во тьме веков, с той поры, как океанские воды поглотили Атлантиду. Но много ли осталось ныне от внушавшего некогда ужас жреца Сета? Лишь кучка костей, лежавших в сером ковчеге. И ничего более...
Прекратив рассматривать каменный гроб, бывший веналий склонился над пентаграммой, нарисованной черным мелом на мраморном полу. С того дня, как Орадо открывал врата в этом помещении, прошло чуть больше года, однако следы от его пребывания здесь уже были едва заметны. Пыль, потревоженная некогда ахеронцем, тонким слоем накрыла все, к чему он прежде прикасался. Пройдет, наверное, еще пара лет и даже пентаграмма полностью исчезнет из виду. Чтобы этого не произошло, подобает доработать и очистить от персти магические узоры, во множестве испещрявшие холодные, покрытые мрамором камни. Лишь четкость и совершенство линий могут обеспечить безопасное открытие портала с этой стороны.
Орадо вытащил из кармана кусок черного мела.
- Все тленно, - промолвил он. - Но кое-что поддается воскрешению...
Насвистывая песенку, которую он слышал не так давно в одной из таверен города пурпурных башен, ахеронец принялся обводить почти не заметные на полу кривые линии. Иногда молодой человек останавливался, рассматривая свое творение, удовлетворенно хмыкал и продолжал работу, попутно стирая с мраморной поверхности пылевой осадок.
Работа его продолжалась более получаса.
Когда же ахеронец заметил, как дернулось от слабого дуновения ветра пламя на свече, он замолчал, встал на ноги. Орадо хорошо помнил, с каким трудом закрывал тяжелые двери усыпальницы в тот день, когда заходил в нее. Уже тогда песок подступил к охранявшим некрополь каменным истуканам. Очень скоро, может статься, ни выйти из гробницы, ни зайти нее, окажется невозможно. Пустыня неумолимо надвигалась на испоганенные черной магией запретные территории.
Однако, двери, судя по всему, были открыты кем-то снова. Проклятие! В какие шутки вздумали играть с ним стигийские боги на этот раз?
Предположение о том, что во время его отсутствия в склеп наведывались расхитители гробниц, молодой человек отмел сразу, поскольку ни одной драгоценности из погребальной камеры вынесено не было. Инкрустированные ценными камнями стены, так же, как и в прошлый его визит, отражали свет от пламени свечи, а в нишах по-прежнему стояли золотые статуэтки - посмертные подношения богам. Каждая из таких побрякушек стоила, должно быть, целое состояние!
После того, как пламя на свече дернулось еще раз, Орадо всерьез забеспокоился. Он со смятением посмотрел на камни, беспорядочно лежавшие у проема в стене. Свежий воздух, несомненно, шел откуда-то из подземного лабиринта. Были ли его источником открытые людьми двери старой усыпальницы, или что-то другое, значения теперь не имело. По узким коридорам усыпальницы кто-то двигался именно сейчас.
Бывший веналий отвернул рукав и взглянул на клеймо полумесяца, что было выжжено посохом Лунной девы на правом его запястье. Сейчас оно было похоже на обычный ожог, однако, легче на сердце при этом у него не стало. Едва ли прав тот, кто полагает, что встреча с людьми, в ночи, может оказаться предпочтительнее встречи с порождением мрака. Не создавали боги, пожалуй, существа более хитрого и противоречивого в своих мыслях и поступках, нежели человек.
Орадо отступил от пентаграммы в сторону проема в стене, вслушался в тишину, гадая, с какими тварями на этот раз судьба свела его. Потом он услышал голоса. Едва же на стенах коридора заиграли тени от факелов, Орадо потушил и поставил на пол огарок свечи, вытащил из ножен тонкий стальной меч. О том, чтобы уклониться от боя, молодой человек даже не думал. Навряд ли сами пришельцы (кем бы они не являлись) представляли серьезную опасность для такого искусного фехтовальщика как он.
- Госпожа, в той стене отсутствуют камни, вы видите? Клянусь вам, там какая-то дыра в стене! - негромко произнес кто-то.
- Да, там и правда есть какой-то проход, - раздался после недолгого молчания женский голос. - Оставайся здесь, со мной. Вы двое, идите вперед. Не бойтесь ловушек. Если тут уже побывали грабители, то и вам не грозит ничего.
- Я не боюсь ловушек, госпожа...
Орадо с облегчением вздохнул, поняв, что ему придется иметь дело всего лишь с несколькими безоружными невольниками и их хозяйкой - искательницей приключений. В своей жизни он встречался со всякого рода авантюристами, бродившими по темным, пропитанным магией пескам Стигии. Однако, что же привело людей в старую усыпальницу именно сейчас? Орадо допустил, что причиной тому было обыкновенное желание пощекотать себе нервы, или банальная жажда наживы. Оба предположения казались вполне разумными, если учитывать, что нынешняя ночь была единственной в году, когда луна проходила через священную для всех стигийцев фазу, а всякая нечисть не смела выползать из своих укрытий.