Винсент даже не вздрагивает, когда ему отрезают палец и тот катится по полу. Его тело теперь черно-синее, а из носа, рта и из ран течет кровь. Просто взглянув на него, я понимаю, что он в шоке. Хорошее во мне вырывается на поверхность, не желая, чтобы кто-то из людей страдал так, как он, но потом я напоминаю себе о том дерьме, которое он натворил, и о том, сколько боли он причинил, и желание покончить с его болью уходит, а на его место приходит гнев.
— Ты следующий, — говорит Поли-младший, подходя ко мне и протягивая нож.
— Что происходит?
— Расплата. Он предал многих людей, и все эти люди получат свой кусочек плоти еще до того, как он умрет, — объясняет он.
— Возьми это обратно. — Я возвращаю ему нож и достаю пистолет.
— Ты не можешь убить его, и тебе причитается только один удар, — говорит мне младший.
— Не убью.
Я прохожу мимо него в центр комнаты. Винсент поднимает глаза, но в этот момент, с таким ущербом, который уже был нанесен его телу, я удивлюсь, если он вообще понял, что происходит. Подойдя к нему, я приставляю пистолет к его плечу в том самом месте, где он выстрелил в Отэм. Потом думаю о ее лице, о нанесенных повреждениях и о том, что, независимо от того, насколько хорошо она исцелится, каждый раз, когда посмотрит в зеркало, она будет вспоминать о случившемся. Я убираю пистолет с его плеча, рука движется к его челюсти, и я разжимаю ее.
— Сказал же, что ты не можешь убить его!
Я игнорирую предупреждение, вкладываю пистолет в рот Винсента и наклоняю его в сторону, так, что дуло упирается в его щеку. Чувствую, как в мою голову упирается пистолет, и начинаю что-то говорить, когда Кай подходит и неслышно что-то шепчет Поли-младшему, убеждая того отступить.
— Ты выстрелил в мою невесту, — тихо говорю я, откидывая его голову назад и заставляя посмотреть мне в глаза. — Знаешь, я могу убить твоих жену и сына, и ты ни хрена не сможешь с этим поделать, — насмехаюсь я достаточно громко, чтобы он услышал.
Его глаза расширяются, и я знаю, что он понял меня. Прежде чем он успевает ответить, я нажимаю на спусковой крючок, и кровь брызгает по всей комнате, попадая на некоторых людей, стоящих слишком близко.
Когда я возвращаюсь к Свену и Каю, раздаются громкие аплодисменты. Когда я подхожу к ним, то замечаю мужчину, разговаривающего с Каем. Он молод — думаю, лет двадцати пяти. На нем костюм, светлые волосы собраны в хвост. Поза небрежна, но выражение лица совсем не такое.
— У нас все хорошо? — спрашиваю я, вмешиваясь, когда мужчина прижимается грудью к груди Кая.
Он переводит взгляд на меня, оглядывает с ног до головы и снова смотрит на Кая.
— Передай Майле привет от меня, — говорит парень, собираясь уходить.
Я прижимаю руку к груди Кая, когда вижу, как на его лице появляется выражение, которое я уже привык видеть за последние несколько недель.
— Не смей произносить имя моей жены! — рычит Кай, хватая парня за горло.
Жены?
Я смотрю на руку Кая и впервые замечаю, что на его левом безымянном пальце широкое золотое кольцо.
— Что здесь происходит? — спрашивает Поли-старший, подходит и кладет руку на плечо Кая.
— Просто хотел кое-что прояснить, — говорит Кай, отталкивая парня от себя. Парень выглядит так, словно хочет что-то сказать, но передумывает и уходит. — Пошли отсюда, — говорит Кай, стряхивая руку Поли-старшего.
Я смотрю на пожилого мужчину и киваю ему, прежде чем покинуть склад.
— Ты в порядке, парень? — спрашивает Свен Кая, и тот кивает, но я замечаю, что он до сих пор напряжен, а пальцы прокручивают обручальное кольцо вокруг костяшки. Я ничего не говорю, но внимательно наблюдаю, как они с Фрэнком ведут какой-то тихий разговор. Свен смотрит на меня, качает головой и говорит:
— Я позвоню и приготовлю самолет.
— Спасибо, приятель, — говорю я, откидываясь на спинку сидения. Достав телефон, посылаю сообщение Отэм, что люблю ее и скоро буду дома. Ей не требуется много времени, чтобы ответить. Простое сообщение: «Я скучаю по тебе», вызывает у меня улыбнуться. Еще несколько часов, и я буду дома со своей девочкой, оставив все это дерьмо позади.
Глава 11
Будущее, встречай прошлое
Отэм
Я смотрю в зеркало и поворачиваю голову в сторону, рассматривая лицо. Челюсть все еще немного опухшая, но по большей части я полностью исцелилась. Знаю, я говорила, что ненавижу быть красивой, но, когда впервые увидела себя в зеркале в больнице, все, о чем могла думать — как отвратительно я выгляжу. Лицо распухло и деформировалось, губы потрескались от сухости. Не то чтобы меня так уж сильно заботила внешность, но я боялась, что, когда Кентон меня увидит, взгляд, полный любви, который я так привыкла встречать, превратится во нечто другое. Мне этого не хотелось.