— Мэри! Черт побери!
Я клянусь, эта женщина может перекричать воду. Герберт жужжал над моими темными и курчавыми волосами, богато сдобренными гелем, пока я пыталась убрать их в конский хвост. Хотела бы я стать мухой. Настоящей мухой, сидящей на стене и наблюдающей калейдоскопом своих глаз за почти невидимыми крупицами, плывущими в воздушном пространстве, за мусором, сдуваемым ветром, падающими снежинками и капельками дождя. Этим я сейчас и занималась. Могу часами развлекать себя всеми прелестями небытия. Этому трюку научилась в доме сумасшедших. Я притворялась, что мертва для окружающего мира, чтобы они перестали задавать мне эти чертовы вопросы.
Но я не могла стать мухой. Не сегодня. Я должна подготовиться. Сфокусироваться. Быть в боевой готовности. Потому что через пару часов мне предстоит столкнуться с самой опасной, самой жестокой, самой коварной женщиной из всех ныне живущих: со своей матерью.
Расшифровка от 12 декабря. Допрос Мэри Б. Эддисон, возраст: 9 лет
Детектив: Привет, Мэри. Меня зовут Хосе. Я детектив.
Мэри: Здравствуйте.
Детектив: Не бойся. Твоя мама разрешила нам с тобой пообщаться. Принести тебе что-нибудь? Есть хочешь? Может, чего-нибудь съестного? Как на счет чизбургера?
Мэри: Ууух... чизбургер.
Детектив: Отлично! Я тоже люблю чизбургеры. А теперь не переживай. Я просто хочу задать тебе пару вопросов о вчерашнем вечере. Твои слова могут очень нам помочь.
Мэри: Хорошо.
Детектив: Потрясающе! Итак, Мэри, сколько тебе лет?
Мэри: Девять.
Детектив: Девять! Надо же, такая взрослая. Знаешь, сколько было Алиссе?
Мэри: Мама сказала, что ей было три месяца.
Детектив: Правильно. Она была совсем малышкой. Ты помогала своей маме заботится о ней, что именно ты делала?
Мэри: Эмм... я кормила ее и помогала ей срыгнуть... и всякое.
Детектив: Хорошо, а теперь, Мэри, расскажи мне, что случилось вчера?
Мэри: Я не знаю.
Детектив: Твоя мама говорит, что ты осталась в комнате одна. С Алиссой. Что вы спали в одной комнате.
Мэри: Уммм... Я не знаю.
Детектив: Уверена? Твоя мама говорит, что она плакала.
Мэри: Она не переставала плакать... Я не могла уснуть.
Детектив: Ты пыталась заставить ее прекратить плакать?
Мэри: Я не помню.
Сегодня я дежурная по кухне. Это означает, что я должна отскрести и отмыть каждый котелок и кастрюлю, пока Мисс Штейн будет засовывать туда свое белое толстое лицо. Она не знает ничего об уборке, но критика ей удается отлично.
— Мэри, по-твоему, это — чисто, тупица? Помой еще раз!
Государству потребовалось долгих шесть лет, чтобы понять, что я не несу угрозы для общества, после чего они вырвали меня из детской тюрьмы и направили к Мисс Штейн. По сути, меня перевели из одной тюрьмы в другую.
Понимаю, есть большая разница между тюрьмой и колонией для несовершеннолетних, откуда сюда попали другие девушки. Колонии созданы для беспризорников, которые ограбили винный погребок, угнали машину или по глупости попытались убить кого-то. А тюрьмы — для тех, кто совершил более значимые преступления, для таких как я.
Как бы то ни было, какой-то социальный работник закинул меня сюда со словами: «Это Мисс Штейн» и умчался прочь, прежде чем я успела по-настоящему познакомиться с этой женщиной. Большую часть моей жизни никто не считал нужным объяснять мне что-либо. За одним «потому что я так сказал» следовало другое. За эти шесть лет ни один взрослый не удосужился пояснить мне, почему со мной происходят те или иные вещи. Полагаю, убийцы не заслуживают уважения, поэтому я перестала на это надеяться.
Мисс Штейн захромала по кухне своими кривыми, толстыми и опухшими ногами. Вы, возможно, думаете, что, когда вес человека превышает центнер, он пытается как-то исправить это, сесть на диету. Но только не Мисс Штейн. Она по-прежнему съедает по целой коробке пончиков ежедневно.