- Но ведь тогда...
- Что?
- Сюрприза не будет...
- Ой, да знаем мы все ваши сюрпризы наперечёт: духи с рынка, поломанные гвоздички, какие-нибудь чудовищные серёжки, которые ни к чему не наденешь или билет на непонятно что! Идите вместе, я тебе говорю! И помогай ей выбирать, подыгрывай, а не это - кислая рожа и монотонное мычание "ну нормально" после третьего варианта!
- Ладно, хорош кричать! - Карев рубанул ладонью воздух, - Спасибо за совет, обдумаю. А вы оба - никому ни слова. Всё. А мне ещё надо это... заняться плодами... на словесных пажитях. - он подмигнул Халлу.
- Чего? - недоумённо нахмурилась Сонька.
Некоторый люди хороши, когда их мало. И чем их меньше, тем они лучше. Кстати, говорливых среди них - большинство.
Карев включил персоналку и полез в блокнот, искать номерок госпожи Харчевской. Ещё очень неблизко до блаженных 18:00, когда можно будет наконец расслабиться и подумать о минувшем дне, глядя из салона прыгуна на проплывающий внизу город и даже, быть может, что-нибудь надиктовать для дневника...
* * *
Пятница. День, окрашенный предвкушением выходных, особенно после обеда. В пять уже никто толком не работает. В этот раз для меня не так. Проект тяготит сверхурочкой, контору придётся посетить и завтра и послезавтра.
Да и сегодня денёк выпал не по-пятничному хлопотный. Масса новых впечатлений, которые ещё не успели отлежаться в памяти, оставляя, как при литографии, отпечаток уходящего дня. Первая встреча с Харчевским, разговор с его женой. Оба по-своему тяжёлые люди. Особенно она. Наверное, стоило заехать к ней на дом, такие люди не любят говорить о личном по телефону. Но что толку, - результат был бы тот же, а неприятный осадок - сильнее.
Идея насчёт платья довольно свежа, спасибо Соне. Хоть что-то приятное за сегодня. Посмотрим, как отнесётся Инна, если ей понравится - одной горой на плечах меньше.
И ещё: не умею я брать интервью. И выдавать себя за кого-то другого тоже не умею. И не люблю.
* * *
Суббота
- Ну что, Эдуард Васильевич, давайте знакомиться заново. - послышалось из прихожей на следующее утро, едва часы показали одиннадцать, и тут же вчерашний усатый тип прошмыгнул в комнату, - Старший следователь Павел Карев, "Предпоследнее Дознание".
Харчевский не ответил и даже не взглянул в сторону гостя.
- Как вы уже, наверное, догадались, расследую я вашу нескромную персону. Кстати, впервые имею возможность общаться с подследственным.
Профессор по-прежнему молчал.
- Понимаю. - следователь неторопливо прошёлся по комнате, - Вы этого не ждали. И я помню ваше отношение к моей службе. Но работать-то надо! - усатый парень задержался у журнального столика и склонился над банкой с розами, - Ах, какой аромат! - Карев распрямился и снова посмотрел в спину профессора, - Поверите ль, мне и самому общение с вами удовольствия не доставляет. Не я выбирал вас. Начальство спустило. Теперь вот вожусь.
Лысый толстяк по-прежнему глядел в противоположную стену. "Ноль эмоций" - как говаривали древние.
- Вчера общался с вашей бывшей женой. - Карев продолжил прогулку по комнатке, - Экспрессивная женщина. Уж как я её ни уламывал, - наотрез отказалась сотрудничать. Сроду, говорит, за Эдиком добрых дел не водилось, и не ищите. Ну, тут уж ничего не поделаешь - искать надо. И я найду. - голос следователя на миг стал резким, - Супруга ваша ещё много чего говорила, но это уж... опустим.
Снова быстрый взгляд на неподвижного профессора - никакой реакции.
- А вы неплохо здесь со вчерашнего прибрались. - заметил следователь, остановившись у завешенной рамы, - Может, мне и оставшиеся осколки выбить, так сказать, для порядка?
- Нет! - заговорил хозяин, - Не надо!
Следователь выдержал паузу, глядя в требовательные глаза толстяка.
- Ну чтож, нет - так нет. Тогда, быть может, поговорим?
В три шага он вернулся к стулу и уселся, широко расставив ноги. Снова вчерашняя диспозиция: хозяин на диване, гость на стуле, друг против друга.
- О чём... говорить? - выдавил из себя профессор, отвернувшись к стене.
- Знамо, о чём. О добрых делах.
- Не знаю за собой таких.
- Эдуард Васильевич, ну зачем вы так со мной? Я ведь последний человек, с которым вы общаетесь в этой жизни. Неужели ещё не понятно? Вы в глубокой коме. Эти стены и предметы, равно как и моя проекция воссозданы в вашем сознании с помощью экспериментальной медицинской аппаратуры.
- Впервые слышу о подобных экспериментах.
- Ещё бы! Такие вещи не афишируются. Но не о том речь. Главное, что нам предстоит вместе поработать над вашей биографией. Покопаться, поискать доброе, светлое, вечное...