- Хотелось бы всё же понять. Какое-то время мне казалось, что это сон. Иногда бывают такие сны, в которых успеваешь несколько лет прожить. Но здесь я тоже засыпаю. А видеть сны во сне... Это уж слишком.
- И что же вам снится?
Профессор усмехнулся.
- Сегодня мне приснилось, что я вас убил.
- Вот как? Почему?
- Просто хотелось выйти в коридор. Знаете ли, сидеть взаперти в четырёх стенах не очень-то весело. А кроме того... меня занимает идея проверить этот мирок на прочность. Раз он существует в моей голове, то должен подчиняться моей воле.
- Не советовал бы вам.
- Отчего же?
- Этот мир не так прочен, как кажется. Существует масса факторов, каждый из которых способен привести к полному разрушению эмуляции.
- Что же в том плохого?
- Предпочитаете вон там оказаться? - следователь, ткнул пальцем в зияющую дыру разбитого окна.
- А может, я наоборот, проснусь? Вернусь в настоящий мир...
- Это невозможно.
- Почему? Ведь ваши учёные сумели реанимировать моё сознание и даже вселить в него вас. Почему они не могут полностью вернуть меня к жизни?
- Затрудняюсь ответить. Честно. Вы же видите, Эдуард Васильевич, я с вами придерживаюсь принципа предельной открытости. Обещаю спросить об этом у наших учёных.
- Спросите. Хотя... - Харчевский усмехнулся, - придерживаются ли они с вами принципа предельной открытости?
Часы Карева пикнули.
- Как вовремя, не правда ли? - съязвил профессор, - Чтож, до завтра, господин следователь. Я уже привык к тому, что мне от вас никуда не деться. Вы, наверное, тоже?
* * *
- Скажите, а возможно ли с помощью колации полностью вернуть человека в сознание? - поинтересовался Карев, слезая с кушетки.
- Нет. - буркнул Патканян, глянув исподлобья.
- Даже чисто теоретически? - Павел "влез" в туфли.
- Да.
- Почему?
- Чтобы понять, вам нужно иметь соответствующее образование и степень.
- Кто ясно мыслит, тот ясно излагает. Слышали такую поговорку? - Павел снял с вешалки серый пиджак, - Если вы не способны объяснить профану, значит сами не понимаете.
Патканян шумно вздохнул и отвернулся к монитору.
- Если говорить очень упрощённо, - недовольно проговорил он спустя минуту, - метод колации работает лишь с тем состоянием сознания, в котором уже находятся коматозные больные. Он не способен принципиально изменить это состояние, вернуть его на автономное существование, поскольку носитель - мозг - омертвел почти полностью и продолжает разрушаться.
- Но ведь Харчевский полноценно осознает себя и окружающее...
- Сознание связано с мозгом, но не тождественно ему. Известны случаи, когда удаление значительной части мозга человек переносил без ущерба для сознательной деятельности. Конечно, это исключения. Но эти двое - он кивнул на кушетки с неподвижными телами, - тоже исключения в своём роде. Раньше их состояние называли смертью мозга. На самом деле незначительная церебральная активность на четвёртой стадии комы сохраняется, она ничтожно мала, но всё же отлична от нуля. Нам удалось структурировать эту затухающую активность и в очень редких случаях добиться на короткий срок воссоздания подобия сознательной жизни в режиме психоэмуляции.
- Почему нельзя добиться большего?
Патканян опять вздохнул, как вздыхают люди, смертельно уставшие от непроходимой тупости окружающих, и обернулся к собеседнику.
- Представьте затонувшую подводную лодку, которая, погружаясь, замерла, балансируя на краю обрыва во впадину. Камешек, на котором она задержалась, может лишь отсрочить неминуемое погружение в бездну, но не способен поднять подлодку и уж тем более не способен залатать пробоины и вернуть её в строй. Понимаете? Мозг Харчевского продолжает разрушаться, и это процесс необратим. Именно поэтому у нас только восемь сеансов, после чего эмуляция ещё какое-то время будет поддерживать угасающее сознание, но вашего внедрения уже не выдержит.
- Да, теперь стало понятнее. - согласился Карев, усаживаясь за стол перед стопкой чистых листов, - Спасибо, что объяснили. Ещё вопрос: что будет, если во время сеанса Харчевский попытается меня убить?
- Он вам угрожал?
- Нет. И всё-таки?
- Для него вы - элемент эмуляции. С таким же успехом он может пытаться убить стену или свой диван.
- Неплохо сказано. Спасибо, что снизошли.
Когда через двадцать минут следователь ушёл, прихватив рукописный отчёт, лаборант, покосившись на дверь, вытащил из внутреннего кармана телефон и набрал номер.
- Алло, Викентий Петрович?
* * *
Занеся отчёт, Павел свернул направо и сбежал по лесенке к стеклянным дверям следственного отдела. Двери автоматически разъехались, пропуская на "палубу". За окнами темнело пасмурное августовское небо на фоне пеньков-многоэтажек. В ноздри ударил запах кофе.