– Мне сначала говорили, что я великий ум и последняя надежда цивилизации, а потом отрубили ноги по кусочкам. Может расскажешь мне все?
– Что тебе рассказать? Что ваш папа – сынок цыганских работорговцев, бежавших в Азию? Юстин Паторс. Инвалид. В одиннадцать он уже не ходил. Ездил на коляске. Руки у него стали как иссохшие корни дерева. Пальцы – барабанные палочки. Он еле переворачивал страницы библии, которые заставляли штудировать его родители. У них голубой мечтой было засунуть своего сына урода в церковь. Даже поломоем. Юстин не только не мог нормально двигаться. Он отставал в развитии. Нет бы родить другого, они пытались с помощью своего положения протолкнуть то, что получилось в христианский свет. Юстин погиб во время эпидемии. Я слышала, какие на него возлагают надежды. И они были не то, что ниточкой. Огромным проводом, как для газа. С деньгами. Мы с Романом выкрали его тело и все документы о смерти. Баз данных нет. Документы удел элиты. Раздолье для самозванцев. Мы с ним сделали все. Мы восстановили приток финансов в орден. Я специально заражала послов и паломников, чтобы потом излечить и снискать благодарность и уважение. У нас был огромный плацдарм, чтобы сотворить все что мы захотим. Юстин обладал заурядной внешностью. Он был приведением. Единственные фотографии в два года на рождество и в двенадцать лет. Романа было легко превратить в будущего служителя бога. Отбелить лицо, покрасить волосы, вставить линзы. Да. Мы с ним творили такие дела, которые не снились всем королевским интриганам. Это было потрясающие чувство, когда твои сверстники не умеют вытирать жопу, а ты заставляешь целые страны поверить в несуществующих врагов, бояться выдуманных болезней, искать, то, что сам спрятал. Тебя никто не воспринимает всерьез, а ты знаешь, что деньги на лекарства и оборудование заработал именно ты. Такие вещи сближают людей. Мы с Романом были не просто друзьями. Мы рассказывали друг другу совершенно все. Мы так доверяли друг другу, как не доверяют самому себе. Мы не выросли вместе. Мы состарились вместе. Дьявол. Мы продумывали этот поход два года. Все плюсы и минусы учли. Все расходы подсчитали. Все потери. Готовили к этому людей. А он… – Марго резко замолчала и уставилась в монитор. Несколько камер не показывали изображений. В процедурном, в архиве и в бывшей ординаторской, о камерах знали только Эрл, который не выходит из подвала, Сильвия, которая мертва и Савелий, который жив.
Марго быстро утерла слезы подолом халата. Красные пятна стали исчезать с лица. Отек с носа спадал.
Эрл снова остался один. Хейфиц вбежала в бывшую ординаторскую. Один единственный компьютер, покрытый толстым слоем пыли. Пожелтевшие от влаги и времени истории болезни на столах. Доктор достала скальпель и воткнула его в толстый монитор двухтысячного года производства. Такие ЭЛТ-мониторы ее отец называл бутербродами. Начинки в этом «бутерброде» не было. Марго ринулась к другом тайнику, но и тот был пуст. Марго замахнулась, но остановила руку. Легонько пнула стул. Нельзя впадать в панику.
– Нельзя впадать в панику. – повторила она для себя вслух. – Паника ведет к гибели. Горы скелетов на границах, что ты видела, это люди, впавшие в панику. Ты же знала, что дружбы не существует. Тебе не страшно. Ты владеешь ситуацией, – Марго расставила руки так, будто держала что-то тяжелое. – Вот так. Все под контролем, – трогая воздух, будто он был осязаемым и даже плотным Марго сделала несколько вдохов и выдохов. – Молодец. – похвалила она сама себя.
Состав мыл ноги и курил перед отбоем. Марго стояла возле туалета, отгоняя мух смолящей сигаретой.
– Елена. – издевательски протянула Марго, завидев ту на тропе к сортиру.
– Я выполнила твою просьбу. Дай пройти.
– Прости за любопытство, а писать ты будешь стоя, или уже полностью погрузилась в образ?
– Что нужно? – Елена попыталась прижать Марго к деревянной стенке туалета, но почувствовала сквозь дырку на платье холодную сталь.
– Осторожно, а то порежешься. Что нужно? Пустяк. Нужно еще кое кого убить. Но тут уже любым удобным способам. Говорят, женщины всегда выбирают яд. Как ты думаешь, это стереотип?
– Ты издеваешься? – Елена все же отошла.
– Доктор Болман. Ты, наверное, с ним уже знакома. Но сделать это нужно немедленно. Пописать времени нет.
Елена молча кивнула и развернулась обратно к тропинке. Марго смотрела ей в след. Хьюго, Сильвия, Савелий. Люди, которых она слышала и видела каждый день своей жизни. Жалости не было. Плакать уже не хотелось. Была тяжелая пустота в груди, которую хотелось заполнить дымом. Никого не останется. Неграмотные слуги да пустыня. Марго знала, что рано или поздно ей придется хоронить единственных близких, кто остался у нее после родителей. Но никогда не думала, что они захотят похоронить ее. Не было даже обиды.