— Надо поискать подозрительных типов!
— Подозрительных типов? — переспросил другой голос. — Но мы же в приличном отеле!
— Подозрительные типы в приличных отелях просто кишмя кишат, — заметил кто-то другой. — Я видел прачку в подозрительном парике!
— Я видел посыльного с подозрительным предметом в руках!
— Я видел такси с подозрительным пассажиром
— Я видел повара, который готовил подозрительную пищу!
— Я видел служителя, который держал огромную подозрительную лопатку!
— Я видел человека с подозрительным облаком дыма!
— Я видел младенца с подозрительным замком!
— Я видел управляющего в подозрительной форме!
— Я видел женщину в подозрительных листьях салата!
— Я видела мою мамочку!
— А я вообще ничего не вижу! — завопил кто-то. — Словно ворон, одиноко парящий в беспросветной ночи!
— А я кое-что вижу прямо сейчас! — воскликнул другой голос. — На краю пруда стоят трое подозрительных типов!
— Это они разговаривали с журналисткой! — закричал третий голос. — Они прячут свои лица!
— Наверное, они убийцы! — завизжал четвёртый голос. — Разве честные люди стали бы вести себя так подозрительно?
— Побежали-ка вниз, пока они не улизнули! — предложил ещё один гость.
— Ух ты! — заверещал другой голос. — Погодите, вот прочтут читатели «Дейли пунктилио» заголовок «ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО В ОТЕЛЕ „РАЗВЯЗКА“»! Это гораздо увлекательнее, чем просто несчастный случай!
— Психология толпы, — сказала Солнышко, вспомнив термин, которому её научил Клаус незадолго до того, как младшая Бодлер сделала свои первые шаги.
— Солнышко права, — сказал Клаус, вытирая слезы. — Толпа становится все разъярённые и разъярённые. Ещё немного — и они поверят, будто мы действительно убийцы.
— А может быть, так оно и есть, — тихо сказала Вайолет.
— Реникса! — решительно возразила Солнышко, что приблизительно означало «ерунда». — Несчастный случай!
— Да, несчастный случай, — сказал Клаус, — но по нашей вине.
— Отчасти, — поправила его Солнышко.
— Это не нам решать, — сказала Вайолет. — Мы должны вернуться в вестибюль и поговорить с судьёй Штраус и прочими. Они знают, как нам быть.
— Возможно, — сказал Клаус. — А возможно, пора бежать.
— Бежать? — спросила Солнышко.
— Бежать нельзя, — сказала Вайолет. — Если мы убежим, все решат, будто мы убийцы.
— А может быть, так оно и есть, — напомнил ей Клаус. — Все благородные люди, которые остались в вестибюле, уже нас подводили. Откуда мы знаем, что на этот раз все будет иначе?
Вайолет тяжело вздохнула, и вздох её прервался от слез.
— И куда нам бежать? — прошептала она.
— Куда угодно, — просто ответил Клаус. — Туда, где никто никогда не слышал ни про Графа Олафа, ни про Г. П. В. На свете наверняка есть и другие благородные люди, и мы их разыщем.
— На свете действительно есть и другие благородные люди, и они едут сюда, — сказала Вайолет. — Дьюи велел нам подождать до завтра. По-моему, нужно остаться здесь.
— Завтра будет поздно, — возразил Клаус. — По-моему, надо бежать.
— О двух концах, — заметила Солнышко. Это означало «У обоих планов, насколько я понимаю, есть свои преимущества и недостатки». Но не успели её брат и сестра ничего ответить, как почувствовали, как над ними нависла тень, и, подняв глаза, увидели высокую тощую фигуру. Лица её дети в темноте не разглядели — лишь изо рта торчала тоненькая тлеющая сигарета.
— Такси не желаете? — спросил незнакомец, указывая на автомобиль, который привёз ко входу в отель судью Штраус и Джерома Скволора.
Дети переглянулись, а затем прищурились на таксиста. Им померещилось, что у него знакомый голос, — хотя, может быть, дело было в непостижимом тоне, который они с момента прибытия в отель слышали столько раз, что все казалось им одновременно и знакомым, и непостижимым.
— Пока не знаем, — немного помедлив, ответила Вайолет.
— Не знаете? — спросил таксист. — Когда вы видите человека в такси, то знаете, что он, скорее всего, едет по важному делу. У вас наверняка есть дела, которые нужно делать, и места, в которые нужно отправиться. Одна великая американская романистка написала, что в наши дни человек научился путешествовать быстрее, чем раньше, хотя она сомневается, научился ли он чему-то ещё. Может быть, если бы вы в эту минуту путешествовали, вы бы научились ещё чему-нибудь.
— У нас нет денег, — сказал Клаус.
— Вам не нужно тревожиться о деньгах, если вы те, кто я думаю, — сказал таксист и нагнулся поближе к Бодлерам. — Те ли вы, кто я думаю?