— По-моему, с виду они славные ребята! — сказал кто-то, кого дети не узнали.
— По-моему, с виду они отпетые мошенники! — сказал кто-то ещё.
— По-моему, с виду они благородные волонтёры! — сказал кто-то третий.
— По-моему, с виду они коварные негодяи!
— По-моему, с виду они посыльные!
— Одна из них с виду совсем как моя мамочка!
«Не так! Не так! Не так!»
Часы пробили три часа ночи, и вестибюль содрогнулся. Когда отзвуки последнего «Не так!» в огромном зале затихли, мистер По уже провёл детей через весь вестибюль к двери, помеченной цифрами 121, у которой их поджидал Франк или Эрнест с угрюмым выражением лица.
— Дамы и господа!
Дети обернулись и увидели судью Штраус — она встала на деревянную скамью, чтобы все ее видели, и захлопала в ладоши, призывая к вниманию.
— Прошу вас, успокойтесь! Не вам решать, виновны Бодлеры или нет!
— Сдаётся мне, это нечестно, — заметил человек в пижаме, расписанной изображениями лосося, плывущего против течения. — В конце концов, они разбудили нас среди ночи!
— Это дело будет рассмотрено в Верховном Суде, — продолжала судья Штраус. — Власти уже оповещены, и сюда едут другие судьи Верховного Суда. Заседание может начаться уже через несколько часов!
— А я думала, суд назначен на четверг, — сказала женщина в пеньюаре, украшенном танцующими клоунами.
— Благородным людям свойственно всегда прибывать заранее, — сказала судья Штраус. — Как только прибудут остальные благородные судьи, мы вынесем по этому делу — и по другим, не менее важным, — окончательный и бесповоротный вердикт.
По толпе пронёсся заинтересованный ропот.
— Правильно, — пробормотал кто-то.
— Правильно? — воскликнула Джеральдина Жюльен. — Да это просто восхитительно! Так и вижу заголовок: «Верховный Суд счёл Бодлеров виновными!»
— Никого нельзя считать виновным до окончания суда, — сказала судья Штраус и впервые поглядела сверху вниз на детей и ласково им улыбнулась. Эта улыбка была для них не более чем ложкой мёда в бочке дёгтя, но перепуганные Бодлеры улыбнулись в ответ.
Судья Штраус спустилась со скамейки и направилась к ним сквозь взволнованную толпу, а Джером Скволор шёл за ней.
— Не беспокойтесь, Бодлеры, — сказал Джером. — Судя по всему, вам не придётся дожидаться справедливого решения до завтра.
— Надеюсь, — сказала Вайолет.
— А я думал, судьям не разрешают судить знакомых, — сказал Клаус.
— В обычных обстоятельствах так оно и есть, — сказала судья Штраус. — Закон должен быть честным и беспристрастным. Но мне кажется, я способна быть честной и беспристрастной во всём, что касается Графа Олафа.
— Кроме того, в Верховном Суде есть ещё двое судей, — сказал Джером. — Мнение судьи Штраус — не единственное.
— Я доверяю моим коллегам, — сказала судья Штраус. — Я знаю их вот уже много лет, и всякий раз, когда я докладывала им о вашем деле, они выражали озабоченность. Но на время, пока мы их дожидаемся, я попросила управляющих выделить вам номер 121, чтобы укрыть от гнева толпы.
Франк или Эрнест без единого слова отпер дверь, а за ним оказалась та самая крошечная пустая кладовка, откуда Вайолет взяла гарпунное ружье.
— Нас запрут? — испуганно спросил Клаус.
— Ради вашей же безопасности, — ответила судья Штраус, — и только до суда.
— Да-да! — воскликнул голос, который дети не могли забыть. Толпа расступилась и пропустила Графа Олафа, который шагал к Бодлерам, победно сверкая глазами. — Заприте их! — сказал он. — Нельзя, чтобы по отелю разгуливали негодяи! Здесь собрались честные и благородные люди!
— Да что вы говорите! — воскликнула Колетт.
— Ха! — сказал Граф Олаф. — То есть конечно! Верховный Суд разберётся, кто тут благородный, а кто злодей. А пока запрём сирот в кладовку!
— Правильно! Правильно! — воскликнул Кевин, подняв в равнодействующем приветствии сначала одну руку, а потом другую.
— Они не единственные обвиняемые, — сурово сказала судья Штраус. — Вы, сэр, обвинялись во всякого рода кознях, и Верховный Суд интересует и ваше дело. Вас до начала суда запрут в номере 165.
Человек, который был не Франк, а Эрнест — или наоборот, — с суровым видом вышел из толпы и взял Олафа под локоть.
— Отлично, все по справедливости, — сказал Олаф. — С нетерпением ожидаю вердикта Верховного Суда. Ха!
Брат и сестры посмотрели друг на друга, а потом на толпу в вестибюле, встретив её ответный яростный многоликий взгляд.
Бодлерам не хотелось сидеть под замком в тесной каморке, под каким бы предлогом их туда ни заперли, и к тому же они не понимали, почему Граф Олаф рассмеялся при известии о том, что его будет судить Верховный Суд. Но сироты понимали, что спорить с толпой напрасно (здесь это слово означает «может навлечь на них новые бедствия»), и молча шагнули в кладовку. Джером и судья Штраус помахали им на прощание, а мистер По кашлянул, и то ли Франк, то ли Эрнест подошёл к двери запереть её. При виде управляющего дети вдруг подумали не о Дьюи, а об оставшихся его родственниках, вспомнив, как сами Вайолет, Клаус и Солнышко получили ужасное известие на Брайни-Бич и превратились в оставшихся родственников своих родителей.