— До раскола Г. П. В. была как публичная библиотека, — сказал Дьюи. — Примкнуть к нам и получить доступ ко всем сведениям, которыми мы располагали, мог всякий желающий. Волонтёры всего земного шара читали исследования друг друга и брали друг у друга книги. Тогда казалось, будто мы можем сделать так, чтобы целый мир стал уютным, безопасным и начитанным.
— Наверное, прекрасные были времена, — заметил Клаус.
— Я их почти не помню, — сказал Дьюи. — Когда случился раскол, мне было четыре года. Я был такой маленький, что не мог дотянуться даже до моей любимой полки в семейной библиотеке — до книг, помеченных индексом «ноль двадцать». Но однажды ночью, пока родители развешивали по всему дому воздушные шары, готовясь к нашему пятилетию, нас с братьями забрали.
— Куда забрали? — спросила Вайолет.
— Кто забрал? — спросила Солнышко.
— Ваша любознательность меня восхищает, — сказал Дьюи. — Женщина, которая меня забрала, говорила, что можно остаться в живых даже после конца света, если не бояться перемен, обладать ненасытной научной любознательностью, интересоваться большим и довольствоваться малым. И она доставила меня в убежище в горах, где, как она говорила, в детях развивают подобные качества.
Клаус открыл записную книжку и принялся лихорадочно записывать.
— Штаб на Главном Перекрёстке Ветров, — сказал он.
— Наверное, родители по вам скучали, — сказала Вайолет.
— Они погибли в ту ночь, — сказал Дьюи, — во время ужасного пожара. Дьюи не нужно рассказывать вам, каково мне было, когда я об этом узнал.
Бодлеры вздохнули и уставились на пруд. На гладкой поверхности воды виднелись одинокие огоньки окон, но по большей части отель был тёмный, так что и пруд тоже был тёмный. Конечно, не нужно было рассказывать Бодлерам, каково это — потерять родителей так внезапно и в таком юном возрасте.
— Не всегда дела обстояли так печально, Бодлеры, — сказал Дьюи. — Раньше убежища были устроены по всему земному шару, и сиротам вроде вас не приходилось скитаться, пытаясь найти благородных людей, готовых им помочь. С каждым поколением раскол усугубляется. Если справедливость не победит, скоро не останется ни одного убежища и ни одного человека, который помнит, каким должен быть мир.
— Не понимаю, — сказала Вайолет, — почему нас не забрали в убежище, как вас?
— Как же, вас забрали, — сказал Дьюи. — Вас забрал Граф Олаф и пытался удержать у себя, как ни старались благородные люди ему помешать.
— Но почему же никто нам ничего не объяснил?! — спросил Клаус. — Почему нам до всего приходилось докапываться самим?!
— К сожалению, таков этот злобный мир, — сказал Дьюи, покачав головой. — Везде напущено туману, Бодлеры. С момента раскола все исследования, все наблюдения, даже книги оказались разбросаны по свету. Это как слон в любимом стихотворении вашего папы. В руках у каждого крошечная крупица истины, а целостной картины нет ни у кого. Однако скоро все изменится.
— В четверг, — сказала Солнышко.
— Точно, — сказал Дьюи, с улыбкой поглядев на младшую Бодлер сверху вниз. — Все благородные люди, как встарь, соберутся вместе — и тогда можно будет сопоставить все их исследования, все их наблюдения, все улики, которые им удалось собрать, и все книги, которые они прочитали. Подобно тому, как библиотечный каталог показывает, где расположена каждая книга, этот каталог покажет местоположение и поведение каждого волонтёра и каждого негодяя. — Он указал на отель и продолжил: — Долгие годы, которые благородные люди провели, скитаясь по земле и наблюдая коварство и предательство, мы с коллегой неотлучно находились здесь, и к нам поступала вся информация. Мы скопировали все до единой записи из каждой записной книжки каждого волонтёра и свели их в каталог. Иногда, когда волонтёры гибли или наши убежища бывали разрушены, нам приходилось самим собирать утраченные сведения. Мы получили документы Жозефины Энуистл с озера Лакримозе и тщательно их скопировали. Мы сложили обгорелые обрывки архивной библиотеки Мадам Лулу и записали все, что обнаружили. Мы обыскали дом, где провёл своё детство мужчина с бородой, но без волос, и расспросили учительницу математики, которая учила женщину с волосами, но без бороды. Мы вызубрили наизусть важные статьи из подшивок полтривилльских газет и выбросили важные предметы из окон сожжённого штаба, чтобы потом найти их где-нибудь на морском дне. Каждое преступление, каждую кражу, каждую грубость и каждый неблаговидный поступок, совершенный с начала раскола, мы свели в каталог, создав целую библиотеку злоключений. И поэтому в моем каталоге есть место всякой животрепещущей тайне.