Вот только «термитов» раздражал напор Дейла Нуньеса. Комиссар привык всегда поступать так, как он считал нужным, — вернее, так, как считало нужным его начальство наверху. Сегодняшний случай с собранием после отбоя был весьма показателен. С другой стороны, какова альтернатива?
Однажды кое-кто — он тут же огромным усилием воли заставил себя навсегда забыть имена этих людей — сделал Николасу заманчивое предложение: что, если как-нибудь ночью полком исчезнет без лишнего шума? Нет, ответил тогда Николас. Это ничего не даст. Потому что они тут же пришлют другого. Кроме того, Дейл Нуньес все-таки человек. А не безликая сила. Или вы хотите, чтобы Эстес-Парк был для вас просто силой, которая обращается к вам с телеэкранов? Хотите видеть и слышать — но не иметь возможности что-то сказать в ответ?
Поэтому, хотя комиссар Нуньес напоминал прыщ на ровном месте, Николас признавал необходимость его присутствия в «Томе Миксе». Тех радикалов, которые явились к нему тогда на ночь глядя и предложили простое и действенное решение этой проблемы, ему удалось переубедить — во всяком случае, он очень на это надеялся.
Во всяком случае, Нуньес все еще был жив. Не исключено, что именно его доводы заставили радикалов отказаться от этой идеи… а ведь это было аж три года назад, когда Нуньес впервые проявил свою чрезмерную ретивость.
Догадывался ли об этом сам Нуньес? Представлял ли, что находится в двух шагах от гибели и что некто иной, как Николас, убедил тех людей не трогать его?
Интересно узнать, какова была бы реакция Нуньеса, узнай он обо всем. Благодарность?
Или — презрение.
В этот момент Кэрол сделала жест в его сторону. Она подзывала его — прямо на глазах у всех присутствующих в Оргзале! Пока Нуньес шарил по рядам глазами, выбирая очередную жертву, Кэрол — невероятно! — сигналила Николасу, что он должен немедленно выйти вместе с ней.
Призывные жесты доктора привлекли внимание не только Николаса, но и его жены. Рита тут же сделала каменное лицо и уставилась куда-то поверх головы Кэрол, словно ничего не заметила. Дейл Нуньес, который как раз выбрал цель, тоже заметил ее жестикуляцию и нахмурился.
Однако Николас послушно встал и, сопровождаемый Кэрол, покинул Оргзал. Они вышли в пустынный коридор, где не было никого, кроме них.
— Во имя всего святого, — спросил он, когда они остановились, — что тебе нужно?
Взгляд, брошенный им вслед Нуньесом, был весьма красноречив… Похоже, ему предстоит услышать от комиссара много интересного.
— Хочу, чтобы ты заверил свидетельство о смерти, — сказала Кэрол, направляясь к лифту. — Бедный старина Мори…
— Но с чего такая спешка? — она явно не договаривала, и он это знал.
Кэрол не ответила, и всю дорогу до клиники они не сказали друг другу ни слова — пока не зашли в холодильный отсек, где лежало застывшее тело. Бросив беглый взгляд под простыню, он закрыл камеру и одну за другой подписал справки, которые Кэрол уже разложила рядом. Пять экземпляров, аккуратно отпечатанные, готовые к отправке наверх по видлайну, где их примут бюрократы.
И тут Кэрол расстегнула пуговицу своего белоснежного халата и вытащила крошечный электронный прибор, в котором Николас мгновенно узнал потайной диктофон. Она вынула из него катушку с пленкой, отперла маленький сейф с выдвижными ящичками, предназначенный для медикаментов, — и его изумленному взгляду предстал целый набор таких же катушек и другие электронные устройства. Ни одно из которых, насколько он мог судить, не имело ни малейшего отношения к медицине.
— И как это понимать? — спросил он, на сей раз уже более спокойно. Очевидно, она хотела, чтобы он увидел все это — и диктофон, и хранилище бобинок, которые она держала подальше от посторонних глаз. Он знал Кэрол так же хорошо, так же близко, как и все прочие обитатели «Тома Микса». Это что-то новенькое.
— Я записала речь Янси, — сказала Кэрол. — Ну, ту ее часть, при которой присутствовала.
— А остальные катушки?
— Тоже Янси. Предыдущие речи. За весь последний год.
— А разве это законно?
Кэрол сложила все копии свидетельства о смерти Мори Соузы и вставила в ксерокс-передатчик, который по проводам передаст в архивы Эстес-Парка.
— Вообще-то, да. Я узнавала.
Николас вздохнул с облегчением:
— Иногда мне начинает казаться, что у тебя не все дома.
Ее мысли всегда текли в каком-то необычном, странном направлении, вспыхивая и отражая всю полноту ее внутренней вселенной, каждый раз безмерно удивляя Николаса. Ему было не угнаться за этим течением, и это порождало нечто вроде благоговейного трепета.