При таких условиях для того, чтоб план был точен, остается только нормировать потребление.
В отношении потребления децентрализованная система предоставляет каждому жить так, как ему хочется. Один предпочитает накоплять средства и живет очень экономно. Другой, наоборот, не думает о будущем и очень расточителен. Один предпочитает хорошо одеваться, другой — хорошо поесть, третий — повеселиться.
Потребление анархично. Вкусы капризны и только в отношении предметов первой необходимости существует неизбежный спрос, поддающийся учету.
Упорядочить потребление наиболее трудно. Здесь нужно преодолеть сопротивление массы людей, действующих разрозненно, наподобие партизан, защищающих интимную сторону своей жизни, не желающих утратить свою индивидуальность. Для того, чтобы внести планомерность в потребление, вводится карточная система. Все продукты выдаются по нормам. Правда, желающим предоставляется обмениваться, но как это осуществить? Как знать — у кого излишки и кому нужно то, что есть у тебя? Жизнь по карточкам — это жизнь по расписанию, это или вечная тюрьма, или, в лучшем случае, вечный госпиталь.
Если такая планомерность снабжения и достигается, то это означает бесцеремонное вмешательство в сферу личной жизни, и здесь картина централизованного государственного хозяйства теряет свою обманчивую привлекательность; гнет принудительного однообразия отталкивает от нее.
Но хуже всего то, что и нормировка потребления не спасает план от неудачи. Невозможность выполнить его в точности создается не только неизбежностью просчетов, но главным образом тем, что в народном хозяйстве есть два фактора, которые не поддаются воздействию принуждения: это силы природы и психика людей.
Потребление зависит от урожая, хороший урожай создает увеличенный спрос, плохой урожай ограничивает. Так и капризы погоды дают удачные и неудачные сезоны для всех предметов потребления.
Что можно поделать с неурожаями, с погодой, со стихийными бедствиями, поломкой машин и вещей?[44]
Что же касается психики, то переход от децентрализованного хозяйства к централизованному, или иначе, от частного к государственному, означает резкое изменение условий жизни, требующее перевоспитания человеческой психологии на совершенно иной лад.
Децентрализованное хозяйство — это то, что нас окружает, это атмосфера, в которой мы живем, соответствующая человеческой природе, основанная на праве человека свободно распоряжаться самим собой и своим имуществом.
Психология централизованного хозяйства основана на совершенно иных мотивах, ее характеризует не столько право, сколько обязанность, для нее характерно начало служения, дисциплины и жертвенности каждого. У юристов это принято называть системой публичного права или права социального служения.
Децентрализованная система хозяйства держится на собственности, свободе договора и праве наследования — трех китах частного права. Эта система бесплановая, но она благоприятствует свободной инициативе и конкуренции.
Собственность предоставляет каждому хозяину возможность распоряжаться имуществом по усмотрению. Производство хозяйственных благ зависит от инициативы отдельных лиц, и они стремятся наперебой производить больше и дешевле. Свобода договоров создает возможность конкуренции и вызывает необходимость в соревновании. Право распоряжаться имуществом на случай смерти, т. е. назначать наследников, поощряет к накоплению. Везде свобода, но свобода эта поощряет к производству, улучшению, накоплению.
В противоположность этому централизованное хозяйство построено как бы на военный манер. Для осуществления такой системы требуется субординация — подчинение одной руководящей воле, безусловной и принудительной, одному командующему центру. Здесь господствует право социального служения, которое римляне называли принудительным правом (jus cogens), так как оно требует исполнения, отличается властностью, столь характеризующей государственное, уголовное и финансовое право.
В самом деле, психология частного и психология публичного права во многом отличны.
Право личной свободы (частное право) предоставляет имущество в полное распоряжение хозяина при жизни и право распорядиться им на случай смерти. Собственность — это, по описательному выражению Фулье, свобода, спустившаяся на землю. Действительно, ничто не укрепляет в такой мере сознание личной свободы, как это наиболее полное из прав на вещь. Далее, для укрепления личной свободы требуется свобода труда. Каждый выбирает себе занятие по своему усмотрению. Кто работает для себя, тот может работать, где хочет и сколько хочет. Наконец, свобода договора логически вытекает из собственности и свободы распоряжения личным трудом. Договор есть одна из форм распоряжения имуществом и собой: он связывает обязательствами имущественного или личного характера.
Если сопоставить теперь эту систему права с правом социального служения (публичным правом), то здесь частная собственность сменяется государственной. Имущество служит государству и должно перейти в его обладание. Хозяин из собственника обращается в государственного служащего. Труд связан. Прежняя свобода распоряжения своим трудом, если не вовсе отменяется, то ограничивается. Наподобие воинской повинности может быть введена трудовая повинность. Естественно, сокращается и свобода договоров. Государство определяет условия пользования имуществом и трудом, оно оставляет для свободного установления обязательств очень узкую сферу отношений.
Типичным примером публично-правового режима является военная организация. Здесь обычно все централизовано, регламентировано, соподчинено. Каждому определено его положение, очерчен его круг обязанностей. Права все относительны, они осуществимы, пока нет приказа от высших. Права даны в интересах службы, а потому они все осуществляются как обязанность. Никто не уполномочен передавать свои права другим, меняться положением, заменять друг друга.
Результатом перехода от одной системы права и хозяйства к другой является радикальное изменение мотивов хозяйственного поведения.
Подчинение хозяйства публичному праву предполагает, разумеется, отмену собственности, свободы договоров и наследования. Для централизованного государственного хозяйства требуются другие киты: преданность общественным интересам и трудовая дисциплина, готовность к лишениям. Киты эти оказываются ненадежными.
В основе частно-правового режима лежит частный интерес. Он побуждает к труду и предприимчивости. Зная, что вся выгода будет принадлежать им, люди напрягают всю свою энергию на увеличение производительности и богатства. А этим, незаметно для себя, они оказывают великую услугу обществу, так как народное богатство составляется из сумм индивидуальных богатств.
Механизм децентрализованного хозяйства не так прост, как кажется.
Большое колесо частной выгоды не может остановиться, так как оно соединено с другими движущимися колесиками. Если интерес к наживе ослабевает, появляется интерес к соревнованию. Противник задевает честолюбие, грозит занять высшее место, даже разорить. Неустранимая в частном хозяйстве конкуренция не позволяет долго почивать на лаврах. Завтра они могут быть отняты. Дальше другое колесо — интересы обеспечения семьи. Необходимость заботиться не только о себе, но и о близких побуждает работать и тогда, когда для себя уже сделано достаточно. Можно было бы отдохнуть, но стремление улучшить положение детей, оставить им возможно большее наследство, — как передаточный ремень, — переходит на основное колесо стремления к выгоде и заставляет его вертеться, не дает ему остановиться. Один мотив подкрепляет другой. Отпадает, например, личный интерес или нет семьи, но приходит на помощь честолюбие: желание оставить по себе память, увековечить свое имя, при возможности свободно распоряжаться имуществом на случай смерти, действует как запасное колесо, которое тоже задевает своими зубцами основное, и мотив искания выгоды и накопления продолжает свою неустанную работу.
44
Очень любопытны данные, приведенные в книге проф. Вейца "Современное развитие электрификации", Ленинград, 1933. Климатические факторы снижают расход воды и снижают использование гидростанций (с. 77). План обманывает: "Der Belastungsfaktor ist unabhängig von der Planung" (105). Идея единой высоковольтной сети окружена фантазиями и заблуждениями. Сам Вейц не согласен с этими взглядами, но факты сильнее его критики. Америка уже принимает "теорию децентрализованного электрохозяйства". В Германии инженер Шредер доказывает, что децентрализованные станции имеют неоспоримые преимущества перед мощными электроцентралями (Вейц, с. 127 сл.).