Заготовка семенного материала в СССР происходит всегда неудовлетворительно. Крайне неудовлетворительно происходит и операция обмена посевного материала на отборные семена. Крестьяне не проявляют большого интереса к тому, каков будет результат хозяйства, поскольку плодами его пользуется, главным образом, государство.
Развал сельского хозяйства вызывает хроническое недоедание, но рядом с голодом шествует холод.
За девять первых месяцев 1938 г. план лесных заготовок был выполнен только на 40 %. Сплав происходил тоже очень неудачно. В 1937 году расстреляли народного комиссара Иванова за неудачи лесных заготовок и развал лесного хозяйства, а в 1938 г. сместили его преемника Рыжова, который справиться с делом тоже не сумел и добрых порядков не навел.
Не лучше обстоит дело и с углем. Потребность в угле растет и план предусматривает увеличение выработки угля, но в действительности выполнение плана не удается. За первую половину 1938 г. выработка угля отстала от плана на 4 млн. тонн. Особенно неуспешно идут работы в Донецком районе.
Расправы с "вредителями", обвиненными, как водится, в шпионаже, саботаже и т. д., не помогли делу. Рабочие тысячами покидают работы, переселяются в другие места. Причиной этого повального бегства из Донецкого района являются отвратительные условия труда, невероятно тяжелые жилищные условия, необеспеченность пищей и несовершенство оборудования копей.
Героическими усилиями во втором полугодии комтяжпрому Кагановичу удалось несколько повысить производительность копей, но далеко не в соответствии с планом.
Расстройству промышленности и транспорта способствует, наряду с невыполнением плана угольных заготовок, также и недостаток нефти. За первые восемь месяцев 1938 года было выполнено только 68,1 % плана. Экспорт нефти за границу, достигавший несколько лет тому назад крупных размеров, очень сократился, а для снабжения Дальнего Востока даже закупалось значительное количество бензина в США.
Цены на товары первой необходимости поднимаются: по ценам 1936 г. крестьянин платил за пару ботинок 120 рублей, за метр шерстяной материи — 20 рублей, за килограмм сахара — 3,70 рубля, за килограмм мыла — 5,80, за килограмм картофеля — 30 копеек. Таковы были цены в 1936 г., а получал тогда в среднем крестьянин-колхозник на двор, т. е. на семью, 330 рублей.
Сравнение с другими государствами показывает, что, несмотря на тяжкие лишения и неизмеримые жертвы населения, успехи советской проиышленности еще очень невелики. "Догнать и перегнать" европейский промышленный мир не удается. Электрической энергии на человека приходится в СССР в три раза меньше, чем в Англии, и в три с половиной раза меньше, чем в Германии, железа — в два раза меньше, чем в Англии, и в два половиной раза меньше, чем в Германии, стали — в три раза меньше и т. д.
Все экономические усилия одного из богатейших в мире государств уходят на укрепление обороны и содержание сил, поддерживающих власть. Если бы помещик, владелец богатейшего имения, все доходы обращал бы на постройку крепости вокруг имения и содержание стражи, а все жители его земель и он сам голодали и ходили бы оборванными, то кто признал бы такого хозяина нормальным?
Самое трагическое в том, что описанные бедствия неисправимы, они представляют собой прямое последствие системы, которая убивает хозяйственную инициативу и поощряет систематическую растрату народного труда и богатства. Нет конкуренции, нет хозяйственного риска, нет свободы предпринимательства и хозяйство становится бездушным. Развитие промышленности происходит не за счет собственных успехов, а за счет тех же крестьян и рабочих, которые, номинально господствуя, в действительности лишены возможности отстаивать свои интересы: все организации находятся в руках коммунистов и все выборные органы существуют только в качестве политических декораций.
Советское хозяйство дает, между тем, и противоположные примеры. Там, где оно оставляет хоть маленький простор хозяйственной инициативе, сейчас же загорается жизнь. Так, напр., у крестьян-единоличников и на так называемых приусадебных участках и урожайность выше, и скота больше. Лучше других поддерживаются дома, которые принадлежат на праве собственности частным лицам. Больше всего выбор продуктов на базаре, где допускается торговля по вольной цене, и т. д.
Как только советская власть ослабила свой хозяйственный режим в эпоху т. н. "нэпа" (новой экономической политики), страна стала сразу оживать, а как только она вернулась к интегральному коммунизму, опять началось обнищание.
Мы не можем в настоящее время обходить результатов грандиозного советского опыта. Мы знаем итоги двух пятилеток, в течение которых воздвигнуто в СССР множество гигантских предприятий и усилена военная мощь советского государства, но знаем, что это достигнуто с такими жертвами населения, за счет которых частное хозяйство создало бы неизмеримо больше. Достаточно сказать, что средняя продолжительность жизни в Советском Союзе 41–46 лет, в то время как во Франции 54–59 лет, а в Великобритании и Скандинавских странах — 65–67 лет (данные Статистического Ежегодника Лиги Наций в 1937–1938 гг.). Последовательное и естественное развитие хозяйства создает одновременное приспособление всех производительных сил к хозяйственным потребностям и заданиям страны: подготовляются технические кадры специалистов и квалифицированных рабочих, накопляются денежные капиталы, развивается транспорт и все виды вспомогательных предприятий, расширяется сеть торговых предприятий. Между тем, быстрые скачки и одностороннее развитие тяжелой промышленности обходятся государству чрезвычайно дорого и сопровождаются всегда существенными недочетами и непорядками в соприкасающихся областях экономической жизни.
Если достигнуто улучшение в одной области, то в это же время ухудшается другая. Руководители советской промышленности не знают кризисов, не боятся банкротства. Сбыт их продукции всегда обеспечен и результатом этого является недопустимая расточительность, всей своей тяжестью обрушивающаяся на сельское хозяйство. Город обирает деревню и живет за ее счет.
Печальные итоги этой социалистической практики должны быть приписаны не неспособности руководителей, а самой системе. В другой стране, с большим запасом культурных сил, можно было избежать некоторых ошибок, достичь несколько больших успехов, но общий результат был бы не лучше: вместо обогащения народа социалистическая система сама по себе приносит обнищание.
Правда, социалистические учения предполагали, что катастрофа капитализма распространится на все капиталистические страны, что "пролетариат всех стран объединится", отпадет опасность войн и, следовательно, надобность в вооружении, но это одна из тех фантазий, которыми украшалась социалистическая доктрина для большей заманчивости ее. В действительности противоположны интересы не только капиталистов разных стран, но и рабочих. Рабочие каждой страны защищают те достижения, которые обеспечила им хозяйственная система их страны.
Итак, ни теория централизованного хозяйства, ни опыт социализации хозяйства в Сов. России не могут убедить в преимуществах "хозяйства без предпринимателя". Не сбываются предсказания и относительно естественной смерти капитализма. Жизнь опровергла лженаучные предсказания Карла Маркса: в странах капитализма условия жизни широких масс населения не ухудшаются и капитализм обнаруживает свою жизнеспособность. Карл Маркс и его последователи описывали недостатки капиталистического строя и не замечали самого существенного в нем — предпринимательства, которое является незаменимой творческой силой хозяйства. Опыт Советской России показал, к чему приводит хозяйство, лишившееся этой живой силы. Социализм, много раз подвергавшийся теоретической критике, осужден теперь жизнью и практическим опытом. К капитализму надо теперь подойти с противоположной стороны и, оценив прежде всего его положительные свойства, т. е. главным образом — значение предпринимателя, свободной хозяйственной инициативы, частного интереса, риска и конкуренции, — искать путей для улучшения этой системы, а не придумывать искусственные схемы и пытаться втискивать в них жизнь.