Ава выходит из ванной, её волосы всё ещё влажные после душа. Она останавливается перед зеркалом и проводит пальцами по своим теперь длинной до подбородка золотисто-каштановым волосам.
— Я не могу к этому привыкнуть, — говорит она, пристально рассматривая своё отражение в зеркале. — Я на себя не похожа.
— Ты и не должна быть похожа, — смеюсь я и подхожу к ней сзади, положив руки ей на плечи, затем наклоняюсь и целую её в бледную щеку. — Но ты красива с любым цветом волос, — я слегка касаюсь волос девушки, потом возвращаюсь к кровати и внимательно рассматриваю поддельные документы. Когда я открываю паспорт, я читаю вымышленное имя, которое она выбрала: Гвиневра Стивенс.
— Почему ты выбрала имя Гвиневра? — спрашиваю я с улыбкой.
— Она была королевой Камелота, — Ава отворачивается от зеркала и заползает на кровать, ложась на живот и подперев руками подбородок. — Согласно некоторым историям она была похищена. Подумала, что это уместно, — она улыбается. — А Стивенс, потому что, ну, Стивен Кинг.
— Ты и твои книги.
— Они были способом убежать. Способом, при помощи которого я выбрасывала всё дерьмо из своей головы. Это красота историй, которые позволяют тебе быть, кем хочешь. Ты можешь погрузиться в миры и людей и истории любви, ты можешь чувствовать эмоции и забыть, кто ты. Эти истории помогли мне не сойти с ума.
— Погрузившись во что угодно, кроме реальности, да?
— Ага.
Я закрываю её паспорт и незаметно опускаю его в передний карман моего чемодана.
— Раз уж мы говорим о твоём погружении… — я останавливаюсь, а она смотрит на меня, сузив глаза.
— Что, Макс?
Часть меня не хочет спрашивать её, но я должен, чтобы очистить свою совесть:
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвез тебя домой? Я могу.
Она переводит взгляд на одеяло, тянет за свободную нитку и вздыхает.
— Нет, я хочу остаться с тобой.
И я киваю, в животе всё переворачивается, потому что я боюсь, что она даже не поняла бы этого, если бы захотела уйти от меня.
— Итак, — шепчет Ава. — Куда поедем?
Я пожимаю плечами.
— Куда захочешь.
— В Италию. К подножию Везувия.
Я внимательно смотрю на неё, улыбаясь.
— Это необычно.
— Помпеи, — она изгибает бровь дугой.
— А, я понимаю. Ты хочешь жить у подножия трагедии.
Улыбаясь, она быстро меня целует.
— Конечно, именно там я тебя и нашла.
И я хочу взять её. Я хочу спать с ней, но не буду. Я не уверен, готова ли она после всего того, через что она прошла с Джебом, и на данный момент этого достаточно.
Ава хватает свой журнал с прикроватного столика и листает страницы, потом кладёт его передо мной. Я ложусь рядом с девушкой, обняв её за тонкую талию, положив подбородок ей на плечо, внимательно читая слова:
Крылья ангела и язык змеи —
Соблазн зла для молодых.
Бледная кожа и спокойные глаза
Утаивают создание, что находится в нем.
Она видит движение, быстрое и лёгкое,
Блеск зубов и кривую улыбку.
Едкий смех, и он шипит её имя.
Поток затхлого воздуха и прикосновение его клыков:
— Дитя моё, любовь моя, тебе не следует бояться моей распутной руки,
Просто прими эту тьму, не борись с моими коварными планами.
Моя чешуйчатая кожа и изощренная ложь, разве они не прельщают твои бархатные губы?
Мои острые когти вызывают боль, когда я крепко сжимаю твои хрупкие бёдра?
Пойми же ты, что ты слишком быстро веришь, тебя слишком легко обмануть словами, которые впускают меня.
Маска зла, о дитя, о любовь, ты нашла свой приют, скрытый в моем грехе.
Её слова так таинственно мрачны и полны боли, и я бы солгал, если бы сказал, что не был заинтригован — восхищён, влюблен в эту её сторону.
— И в этом твоя тьма, идущая к свету, да? — спрашиваю я, убирая прядь волос с лица Авы.
— Я могу писать только об этом. Единственный способ, при котором это не поглощает меня, — это выбросить это из головы, и слова — невысказанные слова — это единственный способ, когда я могу сделать это так, чтобы меня это не убивало.
Я притягиваю лицо Авы к своему и целую её. В тот момент, когда я отстраняюсь, я всё вижу на её лице. Она мыслями ушла туда. Она перенеслась и упала в ту глубокую бездну, где живут все её воспоминания, постоянно пытаясь взобраться вверх по скользким стенам.
— Ава? — зову ее я.
— Что заставляет людей делать такое?
— Я не знаю.
— Что заставляет людей причинять такую боль ребёнку? Как кто-то может сделать такое с ними? Это ненормально и извращённо, и я ненавижу его. Я ненавижу его так, что время от времени меня это почти изматывает.