Именно это я и делаю.
Каждый день.
Я сижу здесь и думаю обо всём, что я потерял в жизни, и с каждым прошедшим днём я осознаю, что из всего того, что я потерял, потерять Аву, на самом деле, труднее всего.
Глава 37
Ава
День 96 — дома
Влажный августовский воздух прилипает к моей коже, и я приветствую ветер, дующий по открытой лужайке. Я выбираю место на траве и плюхаюсь вниз. Между моими занятиями целый час перерыва, и это стало ритуалом — приходить сюда и сидеть, думать, писать.
Я расстёгиваю молнию на рюкзаке и вынимаю блокнот, который дал мне Макс. Ветер переворачивает несколько первых страниц. И как будто какой-то маленький Бог проводит пальцем по моим словам, листы перестают трепетать. Я смотрю на страницу, улыбаясь, и читаю слова:
День 24
Тьма и тишина прокрались в мои вены.
Где-то глубоко внутри я чувствую, что что-то меняется,
Я превращаюсь в создание мрака, в одного из мерзких вещей и грехов.
Я полюбила жить в логове дьявола,
Мерцание света, вспышка почерневшей чешуи.
Сказала бы всем, что ад прямо здесь,
Но когда ты входишь, в твоих глазах глубина.
И я знаю, что ты не тот человек, который позволил бы умереть падшему ангелу
Глубоко, глубоко в этом аду.
Хотя я зла и, возможно, слишком слаба,
Я всё ещё достаточно умна, чтобы осознать свою судьбу, когда она входит,
Даже если он окружен черной пеленой греха.
Некоторым существам место во мраке и холоде,
Я просто втайне жду, пока еще одна разбитая душа удержится.
Да, я пленница этой ночи, этого страха и этой комнаты,
Но больше всего, дорогой дьявол, я готова быть взятой в плен тобой.
Он зацепил меня ещё раньше, даже когда я думала, что он убьёт меня, глубоко внутри я знала, что он спасёт меня. Они могут говорить, что хотят, но то, что я чувствую к Максу, это правда. Это не результат манипулирования — и на самом деле, даже если это так, скажите мне, чем это отличается от любви? Любовь — это манипулирование сердцем и душой. И то, что каждый сделает для любви, — разве это не признак безумия? Нет разумного объяснения этой эмоции. Никакого. Эта одна эмоция сама по себе является манипулятором.
— Ава? — звук моего имени отвлекает меня от моих мыслей.
Я оборачиваюсь и обнаруживаю Меган, единственного друга, которого мне удалось сохранить после всего, идущую ко мне с двумя чашками Starbucks в руке. Она опускает свой рюкзак, а затем протягивает мне одну из прозрачных пластиковых чашек и убирает свои светлые платиновые волосы со своего лица. — Ванильный латте со льдом, — улыбается она.
— Спасибо, — говорю я, закрывая книгу.
— Так странно видеть тебя с этой штукой, — её глаза поворачиваются к книге, и моё сердце подпрыгивает в груди. Я быстро расстегиваю сумку и запихиваю блокнот внутрь.
— Да, просто записанные мысли.
— Агаааа, — её взгляд сужается. — Ава, я беспокоюсь за тебя, — говорит девушка.
Вздохнув, я хватаю рюкзак за ремни, встаю с газона и направляюсь к гуманитарному зданию.
— Я в порядке, Мег. В самом деле. Просто отлично, — я не хочу это обсуждать. Мне надоело это обсуждать.
Она изо всех сил пытается догнать меня, прежде чем я уйду.
— Ава, подожди!
Я останавливаюсь на краю тротуара, люди чуть не сталкиваются со мной.
— У меня занятия, — говорю я, прикусывая язык.
— Через сорок пять минут.
Я продолжаю идти, проталкиваясь мимо людей.
— Ава?
Я злюсь. Я не должна, но я злюсь. Это происходит, то, что не должно беспокоить меня, раздражает меня до такой степени, что у меня повышается давление. Она волнуется — и хотя не должно, но меня это бесит. Почему? Потому что она должна беспокоиться? Я единственная, кто пережил какой-то испорченный фильм. Я единственная, кого все считают ненормальной из-за любви к мужчине, который держал её в плену. И она беспокоится. Беспокойство — это состояние тревоги… почему, чёрт возьми, другие люди беспокоятся о том, через что я прошла?