Я еду пять часов, прежде чем въезжаю в крошечный город Таскалуса, штат Алабама. Место заставлено автомобилями и внедорожниками. Чёртов футбол. Дети из колледжа разбили палаточный лагерь, собрались вокруг кегов, все с красными лицами, пьяные и кричащие. Движение передо мной по бульвару Макфарланд очень медленное, и костяшки моих пальцев белеют от того, как сильно я сжимаю руль.
— Грёбаные идиоты, — бормочу я, когда пикап врезается в седан сзади.
Справа есть боковая улица, куда я сворачиваю. По этому маршруту только несколько машин, и через пятнадцать минут я уже за пределами кампуса, в странном маленьком квартале, который напоминает что-то из «Проделок Бивера» (прим. «Проделки Бивера» — семейный, комедийный фильм 1997 года). И, учитывая, что это студенческий город, где футбол важнее Бога, район полностью пустой. Я прохожу дома под номерами 547, 545, 543 по улице Элдер и, к счастью, нахожу место для парковки прямо под старым дубом перед 541. Вы могли бы подумать, что было бы не так легко найти девушку, которую уже однажды похитили, но университетские указатели — ну, они явно не принимают это во внимание. На крыльце горит свет, и в одном окне в задней части дома тоже. На дороге стоит одна машина. Я хватаю перчатки и куртку с пассажирского сиденья. Накинув свою куртку, я сматываю верёвку и засовываю её в передний карман.
Там нет движения. Ни одной машины. Ни души. Ни одной долбаной птицы не видно, когда я тороплюсь к тротуару и еду вдоль стены дома, к счастью, между двумя небольшими домами достаточно темно, и я сливаюсь с тенями. Когда я подъезжаю к задней части дома, я рад, что задняя дверь открыта, только внутренняя дверь отделяет меня. Моё дыхание становится прерывистым, слышимым, когда я засовываю пальцы в кожаные перчатки и вынимаю нож из заднего кармана. Это так легко сделать отверстие в проволочной сетке, проникнуть внутрь и щёлкнуть замком. И достаточно легко отодвинуть сетку назад, чтобы не было заметно, если только вы не смотрите, что кто-то вторгся. Несмотря на то, что я осторожен, открывая дверь как можно медленнее, алюминиевые петли стонут. Я съёживаюсь, у меня морщится лоб, но не раздаётся ни звука, не видно движения внутри.
Я осторожно закрываю за собой дверь и тихо пробираюсь вдоль стены к коридору прямо у крошечной кухни. Мой пульс стучит в висках, моя кожа горит от предвкушения, словно медленный огонь в груди. Это шанс, которым я воспользуюсь. Я не собираюсь лгать, потому что я не знаю, кто здесь. Я настороже, когда подхожу к гостиной, и ещё более осторожен, когда я поворачиваю во второй зал, ведущий в единственную комнату в доме с включенным светом. Комната, где, надеюсь, пока живёт моё тёмное создание.
Мягкий звук музыки разносится по коридору — «Неустойчивый» — конечно. Песня заканчивается, как только я достигаю дверного проёма, но начинается снова, потому что стоит на повторе. И я клянусь, моё сердце никогда раньше так не билось. Остановившись рядом с дверью, я пытаюсь взять себя в руки, но когда вхожу в дверной проём, я обнаруживаю, что комната пуста. Покрывало на её кровати скомкано и лежит у изножья. Одежда разбросана по всей комнате. Дверь её шкафа широко открыта, бельё вываливается из корзины и выглядывает из дверного проема. И на долю секунды я паникую. Мой план летит ко всем чертям… мой взгляд падает на фото в рамке на её тумбочке. Это фотография Авы и её родителей, и тот факт, что я могу смотреть на неё, заставляет всё остальное отойти на задний план.
Я перешагиваю беспорядок на полу и поднимаю фото в рамке, уставившись на неё, злясь, что почему-то совсем забыл, насколько она красива, но опять же, я никогда не видел её такой — с макияжем и завитыми волосами — пытаясь скрыть, кто она на самом деле. Как только я провожу пальцем по её изображению, свет фар прыгает по комнате. Гул машины, въезжающей на дорогу, едва слышен через окно её спальни.
Она здесь.
Эта мысль заставляет мой пульс биться сильнее, когда на моём лице появляется широкая улыбка. Не раздумывая, я забираюсь в её шкаф, прижимаясь спиной к стене и делая последний, глубокий вдох. Мои глаза закрываются от её запаха, аромата, который когда-то обволакивал меня, оставляя демонов глубоко внутри. И если этого недостаточно, чтобы сказать мне, что это судьба — что так и должно быть — ну, я не знаю, что будет.
Я слышу, как открывается входная дверь. До меня доносятся голоса. Шаги по коридору. И с каждым звуком, с каждым движением, с которым она становится ближе ко мне, моё сердце, чёрт возьми, почти выпрыгивает из моей груди.