Новый статус Нонну ничуть не изменил. Она по-прежнему с удовольствием помогала своим подругам организовывать разные мероприятия, когда было свободное время, и по-прежнему была проста, мила в общении. С Кирой они дружили на удивление близко, хотя обладали абсолютно разными темпераментами. Нонна являлась единственным человеком, кому кроме родителей Кира могла доверить свои мысли по поводу Андрея и его дел. А то, как разворачивались события после выхода злосчастной статьи, она даже и родителям не рассказывала, сделав Нонну единственной своей поверенной.
Друзья познаются не только и не столько в беде, сколько в счастье. Вопреки поговорке «друзья познаются в беде», в женской дружбе все происходит наоборот. Легко быть другом, когда у подруги несчастье. Так просто и естественно пожалеть, подставить плечо, посочувствовать, когда кому-то плохо, хуже, чем тебе, сразу находится неимоверное количество утешительных слов и советов. Но вот когда подруга вдруг становится успешнее тебя, дела ее идут в гору, лицо так и светится от счастья, вот тут-то и выявляются истинные подруги. Те, кто сможет находиться рядом в такой момент, искренне радоваться за тебя, не завидовать, разделить с тобой успешный период жизни даже тогда, когда у самих у них далеко не все так гладко.
Где проходит та тонкая грань между здоровой, так называемой белой, завистью, способствующей развитию человека, толкающей его к новым достижениям, и черной, снедающей изнутри, портящей зачастую жизнь не только завистнику, но и объекту его зависти? Что происходит, когда внутреннее убеждение «Я тоже так смогу, если постараюсь!» трансформируется в самопоедание: «Почему у других есть, а у меня нет?»? Когда «а чем я хуже?» превращается в «а чем она лучше?»? Нонна продержалась в подругах у Киры именно потому, что никогда не позволяла себе завидовать по-черному, особенно в те времена, когда у самой дела шли не ахти как хорошо. Нонна не завидовала не только Кире, вообще никому. Она могла восхищаться кем-то или могла беззлобно посплетничать, но успехи других никогда не омрачали ее жизнь. Возможно, поэтому она и преуспела в личной, и не только, жизни, легко и не напрягаясь.
Нонна была из числа тех, кто находился рядом с Кирой и в минуты радости, и в минуты неприятностей. Впрочем, до того момента, когда карьера Андрея оказалась на грани полного провала, крупных неприятностей у Киры не было. И даже пока Нонна сама еще не вышла успешно замуж, она умела радоваться за подругу и быть рядом. Такая уж у нее была натура. И Кира, по характеру человек довольно закрытый и мало кому доверяющий, ценила Нонну, как никого другого, и потому только ей одной она позволяла задавать себе вопросы о личной жизни и только ей отвечала на них.
Она немного запуталась в ситуации с Глебом, правда, не хотела в этом сознаться, уверяя себя, что все под контролем. Вопрос Нонны лишь подтвердил ее подсознательные опасения.
— Да, мы довольно тесно общаемся, но ты же знаешь почему.
— Слушай, Кира, расскажи кому другому, хорошо? Ведь у вас далеко не все так просто, ну сознайся?
— Да, — вздохнула Кира, — все совсем не просто.
— Ты влюбилась?
— Даже не знаю. Скорее нет, чем да. Но он мне интересен. Знаешь, я человека с таким нежным сердцем еще никогда не встречала. Глупо звучит, да? О мужчинах обычно так не говорят. Но… Он так… так трогателен. И так наслаждается каждым глотком жизни. Даже у молодых такого не встретишь.
— Да что ты все о его возрасте упоминаешь? Что такое пятьдесят пять? Расцвет, можно сказать!