— Где взял это? — спросил Мейер.
— Я член книжного клуба, — ответил Финч.
— Есть кое-какие статьи закона насчет этого, — сказал Карелла.
— Да ну? Например? — ответил Финч.
— Например. Статья 1340 Уголовного кодекса — определение клеветы.
— А может, поглядим на статью 1342? — спросил Финч. — «Публикация считается оправданной, если заявление, считающееся клеветническим, является истинным и публикуется с добрыми намерениями в справедливых целях».
— Тогда заглянем в статью 514, — сказал Карелла. — «Лицо, дискриминирующее или помогающее или побуждающее кого-либо дискриминировать любого человека по мотивам расы, религии, цвета колеи или национального происхождения...»
— А я никого не пытаюсь побуждать, — сказал, ухмыляясь, Финч.
— Я не юрист, — ответил Карелла, — но мы можем заглянуть в статью 700, дающую определение дискриминации, и в статью 1430, которая относит к уголовному преступлению злонамеренное повреждение мест отправления религиозного культа.
— Чего?! — сказал Финч.
— Ага! — ответил Карелла.
— Да вы про что?
— Да я про ваши художества на стене синагоги.
— Какие художества? Какой синагоги?
— Где были сегодня в восемь вечера, Финч?
— Выходил.
— Куда?
— Я не помню.
— Лучше бы начать вспоминать.
— Чего это? Статья, что ли, есть такая — за потерю памяти?
— Нет, — сказал Карелла. — Но есть статья за убийство.
Глава 5
Четверо полицейских стояли в комнате следственно-розыскного отдела.
Это были детективы Стив Карелла, Мейер Мейер. Коттон Хейз и Берт Клинг. Двое детективов из специализированного отдела по расследованию убийств Южного округа явились на несколько минут, чтобы расписаться в протоколах, после чего спокойно отправились домой спать, прекрасно зная, что расследованием убийства все равно занимаются сотрудники участка, где обнаружен труп. Полицейские стояли полукругом перед Финчем. Это не было сценой кинематографического допроса, и в глаза Финчу не бил ослепительный свет, и ни один полицейский не коснулся его и пальцем. Теперь развелось слишком много ловких адвокатов, готовых ухватиться за любое жареное дельце о запрещенных способах допроса подследственного, если дело доходит до суда.
Детективы просто обступили Финча непринужденным полукругом. Их единственным оружием было совершенное владение методами допроса, полная сработанность друг с другом и чисто математическое превосходство четырех голов против одной.
— В какое время вы ушли из дому? — спросил Хейз.
— Около семи.
— В какое время вернулись? — спросил Клинг.
— В девять, полдесятого. Вроде этого.
— Где были? — спросил Карелла.
— Надо было кое-кого повидать.
— Раввина? — спросил Мейер.
— Нет.
— Кого же?
— Не хочу я никого топить.
— Парень, ты сам уже утоп, — сказал Хейз. — Так где был?
— Нигде.
— Ну что ж, как угодно, — сказал Карелла. — Вы тут много болтали о том, что евреев надо убивать, верно?
— Я никогда ничего такого не говорил.
— Откуда взяли эти брошюры?
— Нашел.
— Вы согласны с тем, что в них написано?
— Да.
— Вы знаете, где находится синагога в вашем районе?
— Да.
— Вы были около нее между семью и девятью?
— Нет.
— Тогда где же вы были?
— Нигде.
— Кто-нибудь видел вас?
— Никто меня не видел.
— Был нигде и никто его не видел, — зло передразнил Хейз. — Это, что ли, хочешь сказать?
— Да, это.
— Человек-невидимка, — уточнил Клинг.
— Да.
— Когда пойдете убивать всех этих евреев, — сказал Карелла, — с чего собираетесь начать?
— Я не собираюсь никого убивать, — ответил он оборонительным тоном.
— С кого начнете?
— Ни с кого.
— С Бен-Гуриона?
— Или, может быть, уже начали?
— Я никого не убивал и никого не собираюсь убивать. Я хочу вызвать адвоката.
— Адвоката — еврея?
— Да я бы...
— Что — да вы бы?..
— Ничего.
— Вам нравятся евреи?
— Нет.
— Вы ненавидите их?
— Нет.
— Тогда они вам нравятся.
— Нет, я не говорил...
— Либо они для вас хорошие, либо нет, и вы их ненавидите. Что вы выбираете?
— Не ваше сволочное дело.
— Но вы соглашаетесь с белибердой в этих подстрекательских книжонках? Так?
— Это не подстрекательские книжонки.
— Как же вы их определяете?
— Это выражение мнения.
— Чьего мнения?
— Мнения каждого.
— Включая ваше?
— Да, включая и мое.
— Вы знаете раввина Соломона?
— Нет.
— Что вы думаете о раввинах вообще?
— Я о них и не думаю.
— Но вы много думаете о евреях, не так ли?
— А это не преступление — думать...
— Если вы думаете о евреях, вы должны думать и о раввинах. Разве не так?
— Да что мне тратить время...
— Раввин ведь — духовный руководитель евреев, верно?
— Ничего я не знаю о раввинах.
— Но вы должны это знать.
— А если не знаю?
— Ну, раз вы говорили, что собираетесь убивать всех евреев...
— Я никогда не говорил...
— ...то тогда начинать надо с...
— Я ничего такого не говорил!
— А у нас есть свидетель, который это слышал!.. Тогда начинать надо с раввина, не так ли?
— Да пошел ты со своим раввином в...
— Где был между семью и девятью вечера?
— Нигде.
— Да за синагогой ты был! Не так, что ли?
— Нет!
— Ты там намалевал букву «джей» на стене, а?
— Нет! Не я!
— Ты заколол раввина!
— Ты убил еврея!
— Я там и близко не был...
— Регистрируй его, Коттон. Подозревается в убийстве.
— В убийстве?.. Да я вам говорю, я и не был...
— Или заткнись, или начинай давать показания, гад, — сказал Карелла.
Финч заткнулся.
Глава 6
Девушка явилась на прием к Мейеру в пасхальное воскресенье.
У нее были рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Платье ярко-желтое, слева на груди приколоты цветы. Она стояла у барьера, и ни один из детективов в отделе даже и не заметил этих цветов; они были слишком заняты созерцанием округлостей ее фигуры.
Девушка не произнесла ни слова. Да и нужды в этом не было. Сцена была почти комической, как будто на приеме с коктейлями, где роскошная блондинка достает сигарету, а сотня мужчин устремляется к ней с зажигалками. Первым к дверце подскочил Коттон Хейз, поскольку он был не женат и сердце его было свободно. Вторым был Хэл Уиллис, тоже неженатый, крепкий американский паренек. Мейер Мейер — добродетельный женатик — ограничился восхищенным взглядом со своего места. В голове у него мелькнуло словечко «shtik»[8], но он тут же отогнал его.
— Чем могу помочь, мисс? — одновременно спросили Хейз и Уиллис.
— Я бы хотела поговорить с детективом Мейером, — сказала девушка.
— Мейером? — переспросил Хейз, как если бы поставили под сомнение его мужественность.
— Мейером? — повторил Уиллис.
— Он ведет дело об убийстве раввина?
— Собственно, мы все этим занимаемся, — скромно сказал Хейз.
— Я девушка Арти Финча, — сказала девушка. — Мне нужно поговорить с детективом Мейером.
Мейер поднялся со своего места с видом человека, выбранного первой красавицей бала из толпы воздыхателей. С самыми учтивыми манерами и бархатными нотками в голосе он представился девушке:
— Мисс, детектив Мейер — это я.
Он открыл ей дверцу, только что не раскланявшись, и подвел ее к своему столу. Хейз и Клинг не спускали глаз с девушки, севшей перед столом, положив ногу на ногу. Мейер придвинул к себе служебный блокнот с апломбом управляющего из «Дженерал моторс».
— Простите, мисс, — сказал он. — Ваше имя и фамилия?