Путь до Красной площади у меня занял буквально несколько минут, и я был на месте за полчаса до начала парада.
Естественно, место мне выделили не на самом мавзолее, но и не на «галёрке», и рядом со мной оказались большие люди, министр Мацкевич, например, в обойму людей которого я стремительно входил, еще пара министров, генералы, увешанные орденами, и неподалёку я увидел лысину, которая через каких-то пятнадцать лет станет знаменитой на весь мир.
Первый секретарь ставропольского краевого комитета КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв был сейчас очень молод, в этом году ему исполнилось всего сорок, и обладал очень доброжелательной улыбкой. Он появился на трибуне чуть позже чем я и Мацкеквич, и Владимир Владимирович сразу же позвал его.
— Вот, Михаил Сергеевич, познакомьтесь. Александр Александрович Филатов. Ваш коллега по верховному совету союза ССР, председатель колхоза Новый Путь Калужской области и будущий герой социалистического труда. Сегодня вечером будет награждение.
— Очень приятно, товарищ Филатов, — сказал Горбачев и подал мне руку. Рукопожатие у него оказалось неприятным. Вот вроде бы и крепким, да и он только что снял перчатки, но каким-то холодным и безжизненным, — знаю, знаю, это ведь к вам наши кубинские гости полетят после моего Ставрополья.
— Всё верно, Михаил Сергеевич, будем показывать товарищу Кастро передовые достижения советского сельского хозяйства.
— Ну у меня в крае с сельским хозяйством тоже всё в порядке. Мой Ставрополье — это вообще, житница всего Советского Союза. И достижения советской науки у нас внедряются постоянно, — как мне показалось Горбачев сказал это несколько ревниво.
— Конечно, Михаил Сергеевич, я и не сомневаюсь, — ответил я, — где как не у вас бить рекорды по урожайности и перевыполнять планы поставленные партией и правительством.
— Ваш колхоз хоть и не Ставрополье, но тоже один из лучших в стране, — тут-же сказал Мацкевич, — тепличный бум, который сейчас по всему союзу пошёл, именно из вашего Нового Пути, товарищ Филатов. Очень интересный объект, — это он уже обратился к Горбачёву, — Михаил Сергеевич, не зря его авторов отметили на самом высоком уровне. Вы сами приезжайте и посмотрите, думаю, вам будет очень интересно. Вот с товарищем Кастро и приезжайте.
— Да, Михаил Сергеевич, будем очень рады, — мне только и оставалось что добавить эти слова после того как министр замолчал.
— Обязательно приеду, — ответил Горбачёв, — а теперь я пожалуй пойду на своё место, парад начинается.
— Я специально подозвал товарища Горбачёва чтобы вас познакомить, — понизив голос сказал Мацкевич, когда будущий последний генсек отошёл, — он очень быстро набирает влияние, и наверняка станет секретарем ЦК и членом политбюро. С таким людьми нужно дружить.
То кем станет Горбачев я и сам прекрасно знал, вот только мне не дружить с ним хотелось, даже и для пользы дела, а наоборот, задушить. Может быть, его роль в развале страны и преувеличивают, и союз развалился по объективным, независящим от персоналий причинам, но всё равно этот улыбчивый человек с мягким голосом и обходительными манерами станет одним из главных виновников.
Плюс я совершенно точно помнил, что в будущем читал об аферах на Ставрополье и тех взятках, которые получал хозяин этого богатейшего края за своё покровительство. Уже сейчас Михаил Сергеевич не чист на руку.
Правда, у него уже есть могущественные покровители на самом верху, в том числе и в ведомстве Юрия Владимировича, который кстати его и начнёт скоро проталкивать на олимп советского политикума.
Так что будущий отец перестройки, гласности, консенсусов и конструктивности имеет не просто защиту, а самую настоящую броню, почище танковой. И пробить эту броню я, да и никто другой не сможет при всём желании.
Мысли о Горбачёве заняли меня надолго, поэтому парад, а вслед за ним и демонстрацию, я смотрел и слушал, что называется вполуха и вполглаза. К тому же Мацкевич постоянно меня отвлекал разговорами с соседями.
Вручение мне и Виктору Михайловичу государственных наград прошло в Большом кремлевском дворце. В том же самом куда мне предстоит приехать в конце месяца на сессию верховного совета СССР.
В принципе, церемония мало чем отличалась от вручения гос. премии год назад, только размах был поменьше. На ней награждали не только меня и Глушкова, но еще и два десятка других заслуженных товарищей, так что банкет был тоже очень неплох и лица на нём присутствовали мне уже знакомые. Звезду героя, орден Ленина и удостоверение мне, например, вручал Николай Викторович Подгорный, с которым я хоть и не был знаком, но видел на том банкете.