– Они года два тому сами хотели артель создать, да только перегрызлись все. А сейчас, на чужое, очень даже собрались. Ладно, надо ехать, разбираться. Ты как, в Москву или со мной?
– С тобой, Вася, с тобой. Поехали, макнемся в гущу народной жизни.
Гуща тем временем заваривалась все круче. Рюмкин по дороге в Совет разнес весть и на Колькин ручей бежали, ехали и валили участники с обеих сторон. У ближайших к месту событий изб, не разбирая, где «артельные», где «авдеевские», уже разметали частоколы, оставив только сиротливые тонкие жердины. Две гудящие толпы пока стояли напротив и переругивались, поминая старые обиды, реальные и выдуманные. И если артельщики выглядели более-менее однородно, то вот авдеевские наглядно демонстрировали «классовое расслоение в деревне»: несколько «справных хозяев» заметно выделялись одеждой на фоне тех, кто победнее. За прошедшие после переселения годы «самые умные» либо разорились в конкуренции с артелями, либо свои наделы продали сразу. Те же, кто переселялся, имея какой-никакой капиталец, пускали его в рост, понемногу выкупали участки умников, а их самих нанимали батрачить. Именно так все и происходило в моей истории, именно так произошло бы и здесь, не раскрути мы артельное движение. И вот сейчас передо мной встала картинка в буквальном смысле противостояния старого и нового образа жизни.
– Да ваши коровы нам посевы сколько раз травили!
– А вы наш покос захапали! – высоким голосом завопил батрацкого вида мужик, которого явно подначивал стоявший чуть позади «справный».
– Как же, у тебя покосу-то – шиш да завалинка!
– А вы зажрались!
– Голь кабацкая!
Кто начал драку, я не углядел, но вспыхнуло мгновенно, взметнулись колья и пошла потеха.
– Стой! Стой! – заорал Баландин и кинулся разнимать.
– Куда, Степаныч! – попытался его остановить один из артельных.
Месились в полную силу, одни уже размазывали по лицам юшку и с ревом лезли обратно в свалку, другие, наоборот, вываливались и, баюкая свернутую челюсть или отбитую руку, брели в сторону. А уж выбитых зубов, наверное, и не считали. Баландин безуспешно метался между стенками, оттаскивая и распихивая, до тех пор, пока не получил колом по голове и не упал на землю.
– А-а-а, падла, совет твою мать! – гаркнул мужик в новой рубахе и саданул Васю сапогом под ребра.
Это был край. Во всех деревенских драках, до какого бы ожесточения они не доходили, лежачего бить западло. Ребра там поломать, глаз подбить, череп проломить колом, а то и убить насмерть – но только не бить упавшего.
– Лежачего??? – взревели артельные.
Грохнул выстрел, потом еще.
– Назад! Все назад! – орал я, потрясая задранным в небо «кольтом». – Кто сунется – пристрелю!!!
Бивший Васю мужик с белыми от бешенства глазами осклабился и шагнул ко мне. Пустая это идея, братан – приходить с колом на перестрелку, – я опустил ствол и бахнул в полуметре у него над головой. Мужик вздрогнул и остановился, пелена безумия в его глазах сменилась осмысленным выражение и он со злостью шваркнул кол об землю.
Сзади скрипнули тормоза, из кузова АМО посыпались сторожа артельных складов. Еще минут через пять заполошный Рюмкин бегом пригнал из Михайловского взвод работавших в селе военнопленных. Немцы довольно быстро навели орднунг, растащили побитых, даже повтыкали колья на место в ограду. Васю и еще трех пострадавших увезли на грузовике в больничку, я отправился следом.
Больше всех проведение выборов в Учредительное собрание оттягивали как раз те, кто эти выборы декларировал. Кадеты, взявшие власть «временно», совершенно не желали с ней расставаться и затягивали процесс как могли, надеясь с помощью «административного ресурса» получить до выборов более прочные позиции.
Ресурс-то у них был, вроде той же государственной типографии, а вот с опорой внизу дело обстояло куда хуже. Кадеты были широко представлены на Дону и Кубани, но у казаков и свои мысли насчет будущего устройства имелись, и потому рассчитывать на них всерьез конституционные демократы не могли. По всей же остальной стране низовые органы власти именовались Советами, с редкими вкраплениями земств. И в Советах преобладание Союза Труда было подавляющим, за исключением Армении, Азербайджана и нескольких областей Туркестана. Там приходилось сотрудничать с местными националистами, коии все, по нынешней моде, именовали себя «демократами». Так что было у нас даже не двоевластие, а полуторовластие, поскольку из кадетов полноценной власти пока не получилось.