школе. Приведенные нами статьи показывают, что он был
в то время эволюционистом в широком смысле этого
слова. Он понимал процесс развития как всеобщий
мировой процесс, который происходит и в неорганическом
мире, и в органической природе. Появление
человеческого рода представляет собою, по Бэру, последний по
времени результат этого процесса.
По поводу происхождения человека имеется в
сохранившихся рукописях Бэра его неопубликованная статья-
доклад, относящаяся к тому же периоду времени; здесь
он с полной ясностью говорит о животном происхождении
человека. Статья носит название «О происхождении и
распространении человеческих рас». В начале статьи
автор занимается вопросом о классификации
человеческих рас, затем переходит к основному вопросу о том, как
произошел человеческий род. Отвергая легенду о
божественном происхождении человека, Бэр смело
приписывает человеку животное происхождение, причем
высказывает предположение, что предки человека некогда
вышли из воды. Вот рассуждение Бэра по этому поводу:
«Действительно, натуралист может высказаться только
за последний взгляд (т. е. за водное происхождение
предков человека. — Б. Р.), так как задача натуралиста —
исследовать закономерности в процессах природы. В
настоящее время доказано, что еще и теперь органические
формы низшего строения возникают в воде без
родителей. 1 Доказано, что на земле постепенно, может быть
в течение многих тысячелетий, образовались новые
органические формы в растущей степени совершенства.
Следовательно, новые формы возникли постепенно, и если
в настоящее время мы не видим возникновения высших
животных, то можем заключить лишь об изменении
порождающих их условий. Далее, первые животные в
течение долгого времени были лишь водными животными.
1 В первую половину XIX в., до исследований Пастера, вера
в возможность произвольного зарождения простейших организмов
в водных настоях была всеобщим убеждением натуралистов. Бэр
был до конца жизни последователем этого взгляда.
63
Наконец, каждое наземное животное и в настоящее
время, хотя оно происходит от родителей своего вида,
начинает свою жизненную историю с того, что его
зародыш питается жидкими веществами. Следовательно,
первое возникновение жизни имело место в воде, что
гораздо более понятно, чем зарождение жизни на суше.
Поскольку нет крупного раздела животного мира, в
котором хотя бы некоторые представители не жили бы
в воде, то не невозможно думать, что наземные
животные возникли путем постепенного изменения из водных
организмов... Следовательно, — заключает Бэр свое
рассуждение, — и первичное зарождение человеческих
предков было возможно лишь в воде, а не на суше».
Таким образом, Бэр в первый период своей научной
деятельности, в начале 20-х годов прошлого века, был
сторонником эволюционной идеи в очень широком
понимании этого слова. Он принимал естественное
происхождение растений, животных и человека и отрицательно
относился к библейской легенде о сотворении мира. Бэр
допускал, что первоначальной колыбелью жизни было
море, где жизнь возникла путем первичного зарождения
в давно прошедшие времена. Возникшая таким образом
жизнь развивалась постепенно, давая все более
совершенные формы. Человеческий род не представляет в этом
отношении исключения, он также развился из животного
состояния.
Читатель спросит, что же думал Бэр о движущих
причинах или факторах этого развития. Какие силы вызьь
вали эти постоянные изменения в живой природе? У Бэра
имеется попытка ответить на этот вопрос. А именно,
в статье «О развитии жизни на земле» (1822) мы
находим такое место: «Всюду жизнь возвещает свою
зависимость от внешних обстоятельств. В иных климатах и
формы жизни становятся иными (разрядка моя. —
Б. Р.). Животные и растения на юге развиваются лучше,
напротив, на севере они низки, прижаты к земле.
Родственные климаты имеют и сходные формы животных и
растений». (Следует целый ряд примеров, которые мы
опускаем. — Б. Р.) «В общем, — продолжает Бэр, —
организмы суть порождения места, в
котором они развиваются... Легко привести
примеры согласования организмов с условиями их
местожительства. Одинаковые климатические условия производят
64
одинаковых животных и растения. Это явление
наблюдается во всех пунктах земного шара».
Приведенное место очень важно для понимания
трансформизма Бэра. В его время почти все ученые-биологи
утверждали, что животные и растения созданы для тех
условий, в которых они живут. Так, например, думали,
что верблюд специально создан для жизни в пустыне,
северный олень — для жизни в безлесной тундре и т. д.
Таким образом выходило, что некая мудрая сознательная
воля заботится о жизни природы и устраивает в ней
порядок и гармонию. Бэр отвергал эту метафизику,
утверждая, что приспособленность живых организмов к
окружающим условиям объясняется тем, что эти организмы
обладают способностью изменяться, преобразовываться
под влиянием внешних климатических условий и всей
окружающей обстановки.
Итак, в качестве основного двигателя (фактора)
эволюции Бэр выдвинул действие среды, которая по-своему
изменяет и перекраивает организмы так, что они всегда
оказываются в закономерной связи с окружающей
средой. Указанная связь не есть результат какого-либо
чудесного вмешательства в жизнь природы — она
устанавливается естественным порядком.
Этот взгляд, как мы увидим ниже, Бэр сохранил
в течение всей своей жизни и высказывал его не только
в свои молодые годы, но и спустя полвека, в конце своей
деятельности.
В год своего переезда в Россию Бэр опять вернулся
к вопросам, затронутым в его докладах 20-х годов. Он
прочитал в Ученом обществе сообщение «Всеобщий
закон развития природы» и напечатал его в 1834 г. в виде
статьи. Если сравнить мысли, высказанные в этой статье,
со взглядами Бэра, изложенными выше, то оказывается,
что, оставаясь сторонником изменчивости видов и
происхождения их от предков, имеющих иное строение, Бэр
сузил пределы эволюции.
В своей статье наш ученый попрежнему не согласен
со сторонниками учения о неизменности вида, которое
развивал и поддерживал Кювье и его школа. Бэр
подчеркивает, что в природе все развивается, находится, по
его выражению, «в преходящем состоянии». Это
относится и к органической жизни: организмы изменяются
в индивидуальной жизни, и эти изменения при извест-
65
ных условиях передаются потомству, т. е. становятся
наследственными; не наследственны только те изменения
в организме родителей, которые вызваны каким-либо
случайным воздействием; в качестве примера Бэр
приводит факты, указывающие, что, например, отсечение
хвостов и ушей у собак, отпиливание рогов у скота, потеря
человеком конечностей и т. п. не отражаются на
потомстве. «Напротив того, — пишет Бэр, — если измененные
внешние условия влияют и на способ питания организма,
то они должны воздействовать на потомство, и чем
дольше это влияние продолжится в течение ряда
поколений, с тем большей силою оно действует на потомство,
если даже это влияние внешних условий прекратилось».
Итак, и в эпоху своей зрелости (в 1834 г. Бэру было
42 года) наш великий ученый попрежнему стоял на том,
что вновь приобретенные признаки, которые являются
результатом воздействия на организм внешних условий,