является основной тенденцией его живописного рассказа.
Уже с первых слов оратор подошел к природе как
к постоянно движущемуся и развивающемуся целому:
«В природе нет покоя, нет застоя, — утверждает Рулье, —
в природе всеобщее непрерывное движение, и
безусловная смерть невозможна. Самая малейшая пылинка,
лежащая в глубине материка или вод, действует на
окружающее и находится под обратным действием его. В свою
очередь животные находятся под постоянным влиянием
действия наружного мира, что как нельзя лучше
доказывается различным географическим размещением их,
приличным [т. е. соответствующим] устройству каждого
животного относительно окружающих условий,
перерождением — по мере перемещения их из одних условий в
другие, совершенным вырождением их...» Здесь в очень,
сжатой, схематической форме уже очерчены те основные
идеи, которые характеризуют эволюционное
мировоззрение Рулье и которые он развивал как в этом, так и в
других своих произведениях.
126
Идеи эти следующие:
1) природа представляет единое, связное целое;
2) природа непрерывно движется, развивается;
3) развитие органического мира, в частности мира
животных, вызывается влиянием изменяющейся внешней
среды.
С этих принципиальных позиций Рулье и дал картину
развития московской фауны, начиная с древнейшего
периода и кончая временами историческими. Картина
нарисована рукою большого мастера, широкими мазками
Рулье начинает с животных «первозданных», которые
жили на месте Московской губернии. Под первозданными
животными он понимал вообще первобытных, ныне
не существующих животных, не придавая этому (не очень
удачному) термину никакого креационистского оттенка.
Сначала автор дает понятие о геологическом строении
московской котловины, насколько оно тогда было
известно. Более подробно он останавливается на юрских
отложениях и их ископаемом населении.
Изложив таким образом имеющийся фактический
материал, Рулье дает общий очерк истории первобытной
фауны, которая некогда существовала в пределах
Московской губернии, мастерски объединяя все собранные
к тому времени данные.
Конечно, нарисованная Рулье картина в свете
современной геологии не полна и во многом не верна, но для
своего времени она была новым словом, а для широкого
читателя — целым откровением. Чтобы дать понятие
о литературной манере нашего ученого, выпишем
несколько строк из этого очерка, опубликованного более
ста лет тому назад (в 1847 г.), на заре геологии в
России. 1
«Бросим общий взгляд, — пишет Рулье, — на
минувшие судьбы Московской первозданной фауны. Нынешнее
наше лоно, Москва, к которому пристало 270 000 жителей,
претерпело чрезвычайные изменения, поражающие нас
как неожиданностью своею, так и резким,
противоположным характером. Таковы, в особенности, четыре
доисторические периода жизни животных в Московской
губернии».
1 К. Ф. Рулье. О животных Московской губернии. М., 1845,
стр. 70—74.
127
«Мы не знаем ни начала, ни времени продолжения
сих периодов, ни промежутка времени, истекшего между
ними, а судим о их существовании, о их характере и
взаимной последовательности только по тем
произведениям, животным и растениям, которые находим в толщах
земли».
«Началу первого периода предшествовала жизнь
органических существ в открытом, глубоком море;
преобладающие животные были преимущественно хищные
рыбы, отличные от ныне живущих как странными
формами, так и твердою, костяною, угловатою чешуею,
защищавшею их от наружного насилия; остатки сих
существ сохранились в глубочайших частях нашей
котловины, в древнем красном песчанике, в тех слоях, до
которых только весьма в редких случаях можно
проникнуть. Это море разливалось по всей Северной, Средней
и значительной части Южной России, и участь эту Россия
разделяла с большею частью прочей Европы. Осаждение
органических существ и минеральных частиц в толщи
земные из моря древнего красного песчаника
происходило при тревожном, неспокойном действии наружных
условий, по крайней мере более неспокойном, нежели во
все прочие периоды: от того пласты красного
песчаника образуют неровные, волнистые, изломанные
поверхности».
Подобным же образом описываются другие три
периода, на которые делили тогда осадочные толщи, и
Рулье заканчивает свой очерк следующими словами: «Во
всех сих переворотах нельзя не заметить, при всей их
кажущейся несвязности, некоторой последовательности.
Сперва — открытое море, потом — берег, реки и сушь;
сначала — характер тропический, потом — более
умеренный и, наконец, холодный; сначала являлись животные
несовершенные — рыбы; потом — животные постепенно
совершенствуются, осложняются — являются гады, далее,
животные летающие и самые звери».
«Судьба Москвы тонет вновь в неизвестности. Между
тем органическая жизнь на земле совершенствуется;
является человек, последнее звено, замкнувшее собою
мироздание. Он наблюдает и записывает, ведет историю
его окружающих явлений и заносит в летописи имя —
Москвы».
128
В нашу задачу не входит давать сколько-нибудь
подробный обзор геологических работ Рулье. Заметим
только, что «геологический» период его деятельности
продолжался около 10 лет и имел неожиданный и довольно
печальный конец. Виною этому был один из сотрудников
Рулье, во многом ему обязанный, но отплативший своему
руководителю черной неблагодарностью. Эта незавидная
роль принадлежала И. Б. Ауэрбаху — постоянному
спутнику Рулье в его подмосковных экскурсиях. Ауэрбах —
зажиточный человек, владелец одной из московских
аптек, учился в Германии, специализируясь по геологии,
и, вернувшись в Россию, примкнул к кружку Рулье
с целью воспользоваться его опытом и знаниями. Рулье
очень благожелательно и доверчиво отнесся к Ауэрбаху,
как вообще относился к людям. В своих статьях он часто
упоминал имя Ауэрбаха как участника общей работы и
даже назвал в честь его один новый вид ископаемого
растения, найденного в 1834 г. в юрском песчанике.
Эта совместная работа продолжалась несколько
лет, причем Ауэрбах имел возможность хорошо
ознакомиться под руководством Рулье с юрскими отложениями
Московской губ. Спустя несколько лет Ауэрбах начал
сам выступать с научными сообщениями на те же темы,
что и Рулье, причем стал даже оспаривать некоторые
мнения последнего. Наконец, в 1847 г. в газете
«Московский городской листок», близкой к университетским
кругам, неожиданно появилась чрезвычайно резкая статья,
направленная против Рулье как ученого. Автор статьи,
скрывшийся под вымышленной фамилией Брахов,
обвинил Рулье, ни много ни мало, как в присвоении научных
открытий своих сотрудников — Ауэрбаха и Фрейерса,
в замалчивании чужих заслуг и т. д. При этом автор
очень ловко воспользовался1 .обычаем Рулье работать
в коллективе, причем последний по праву считал себя
законным выразителем сделанных сообща наблюдений и
открытий.
Автором этой недостойной выходки из-за угла
оказался тот же Ауэрбах. Вероятно, его поступок был
вызван завистью к успехам и популярности Рулье, тогда
как сам Ауэрбах должен был довольствоваться скромной
ролью хранителя Геологического музея Московского
общества испытателей природы, а позднее — второго