Преслѣдуя свои сатирическія цѣли, моралите непремѣнно должны были столкнуться съ интерлюдіями и народными фарсами, достигшими высокаго художественнаго совершенства подъ рукой геніальнаго Гейвуда.
Хотя слово Интерлюдія (Interlude) есть буквальный переводъ французскаго Entremet, но значеніе его совершенно иное. Во Франціи названіе Entremets было усвоено за нѣмыми сценами и живыми картинами библейскаго, аллегорическаго или историческаго содержанія, которыя съ XIV в. составляютъ во Франціи необходимую принадлежность придворныхъ торжествъ. При въѣздѣ королей, ихъ невѣстъ и вообще царствующихъ особъ въ Парижъ, на улицахъ и площадяхъ, лежавшихъ на пути торжественнаго кортежа, воздвигались платформы, съ которыхъ аллегорическія фигуры привѣтствовали царственныхъ гостей жестами и иногда краткими рѣчами. Въ Англіи такія встрѣчи съ маскарадными процессіями, живыми картинами и привѣтственными стихами назывались Mummyngs, Dumb Shows и Pageants, но онѣ имѣли мало общаго съ интерлюдіями, которыя искони отличались драматическимъ характеромъ. Если судить по дошедшимъ до насъ, впрочемъ нѣсколько позднѣйшимъ, обращикамъ, — это были маленькія одноактныя пьесы или сцены веселаго содержанія, игравшіяся на придворныхъ банкетахъ между обѣдомъ и десертомъ. Джонъ Гейвудъ — придворный музыкантъ и драматургъ Генриха VIII — придалъ имъ болѣе художественную форму, вслѣдствіе чего его нерѣдко называютъ ихъ изобрѣтателемъ, хотя несомнѣнно, что интерлюдію существовали задолго до Гейвуда и даже упоминаются въ числѣ придворныхъ увеселеній при дворѣ Эдуарда IV 72).
На жизни и произведеніяхъ этого замѣчательнаго человѣка, котораго съ полнымъ правомъ можно назвать отцомъ англійской народной комедіи, мы считаемъ нужнымъ остановиться нѣсколько подробнѣе, такъ какъ значеніе его въ исторіи англійской драмы до сихъ поръ неоцѣнено по достоинству.
Джонъ Гейвудъ родился въ концѣ XV ст.; годъ его рожденія остается по сю пору неизвѣстнымъ 73). Онъ сперва учился въ Оксфордѣ, но параграфы схоластической логики. которыми въ то время особенно усердно набивали головы студентовъ, не пошли въ прокъ веселому и остроумному юношѣ: не окончивъ курса наукъ, онъ безъ сожалѣнія оставилъ университетъ и отправился въ Лондонъ искать себѣ карьеры и средствъ къ жизни. 74) Репутація остроумнаго собесѣдника, пріобрѣтенная Гейвудомъ въ лондонскихъ салонахъ, скоро открыла ему двери въ домъ Томаса Мора, въ то жилище музъ (musarum domicilium), философскихъ споровъ и задушевныхъ бесѣдъ, о которомъ до послѣднихъ дней со вздохомъ вспоминалъ Эразмъ Роттердамскій. Открытый характеръ Гейвуда, неистощимый юморъ его разговора, были по достоинству оцѣнены человѣкомъ, который самъ слылъ за одного изъ остроумнѣйшихъ собесѣдниковъ въ Англіи. — Между ними завязалась тѣсная дружба, длившаяся много лѣтъ 75) и окончившаяся только со смертію знаменитаго канцлера. Во время сближенія своего съ Гейвудомъ, Моръ пользовался уже большою благосклонностью Генриха VIII и при первомъ удобномъ случаѣ представилъ ему своего молодаго друга. Мы позволяемъ себѣ догадываться, что Моръ даже съ жадностью схватился за Гейвуда, какъ за человѣка, могущаго до нѣкоторой степени замѣнить его у короля, ибо извѣстно, что около этого времени Моръ, страстно любя независимость, начиналъ не на шутку тяготиться своимъ положеніемъ оффиціальнаго королевскаго собесѣдника 75). Какъ бы то ни было, но, при содѣйствіи Мора, карьера Гейвуда была обезпечена. Король оставилъ его при себѣ, и изъ расходныхъ книгъ короля видно, что онъ не разъ щедро награждалъ Гейвуда за его превосходную игру на спинетѣ. Начиная съ 1519 г., когда онъ былъ сдѣлавъ придворнымъ пѣвцомъ, до самой смерти Генриха, послѣдовавшей въ 1547 г., Гейвудъ прошелъ цѣлый рядъ придворныхъ должностей отъ музыканта (player on the virginals) до директора придворной капеллы. Эта послѣдняя должность соединялась съ обязанностью обучать хористовъ драматическому искусству и играть съ ними различныя пьесы для развлеченія короля и придворныхъ. Вѣроятно съ этой цѣлью Гейвудъ написалъ свои знаменитыя интерлюдіи, которыя и разыгрывались подъ его руководствомъ, можетъ быть даже при его личномъ участіи, въ покояхъ короля и его старшей дочери принцессы Маріи, особенно покровительствовавшей Гейвуду 77). Это обстоятельство дало поводъ къ мнѣнію, до сихъ поръ весьма распространенному, что Гейвудъ былъ придворнымъ шутомъ Генриха VIII, хотя источники нигдѣ не называютъ его этимъ именемъ. При Эдуардѣ VI, Гейвудъ, будучи искреннимъ католикомъ, едва не поплатился головой за свои связи съ католической партіей 78); есть даже извѣстіе, что онъ бѣжалъ за границу и оставался тамъ до самой смерти молодаго короля 79). По восшествіи на престолъ принцессы Маріи, Гейвудъ снова появился при дворѣ. "Отвѣчайте, какой вѣтеръ занесъ васъ сюда?" спросила королева, ласково улыбаясь своему старому знакомцу. "Не одинъ, а два вѣтра, отвѣчалъ Гейвудъ: первый — это давнишнее желаніе видѣть Ваше Beличество; второй — не менѣе искреннее желаніе доставить В. В. удовольствіе созерцать мою достопочтенную" особу." Съ этихъ поръ Гейвудъ снова остался при дворѣ, и сдѣлался однимъ изъ самыхъ приближенныхъ къ Маріи людей. О степени фамильярности его отношеній къ чопорной королевѣ можно судить изъ анекдота, сообщаемаго современнымъ и весьма достовѣрнымъ историкомъ 80). Извѣстно, что послѣдніе годы своей жизни, королева страдала припадкамимеланхоліи, которая еще болѣе усиливалась отъ ея болѣзни; въ эти тяжелыя минуты присутствіе Гейвуда сдѣлалось для нея рѣшительно необходимымъ; только его неистощимое остроуміе и музыкальный талантъ могли хоть нѣсколько разогнать мрачное расположеніе ея духа. Даже на смертномъ одрѣ, страдая изнурительной лихорадкой, сведшей ее въ могилу, королева часто посылала за Гейвудомъ и забывала свои страданія, слушая его веселые разсказы. Когда вступила на престолъ Елисавета, Гейвудъ, вѣроятно, боясь за свою безопасность, какъ католика и любимца прежней королевы, счелъ болѣе благоразумнымъ эмигрировать изъ Англіи. Онъ поселился въ Голландіи, гдѣ умеръ въ глубокой старости послѣ 1577 г. 81).