Она приложила ладонь к моему сердцу.
Я задержала дыхание, цепляясь за последние драгоценные мгновения жизни. Что я почувствую, когда умру? Рука Вивиан стала обжигающе горячей. Но ничего не произошло — жизнь не спешила покидать меня.
Плечи Вивиан затряслись, и я поняла, почему она не смогла убить меня.
— Ты должна по-настоящему хотеть этого, — прошептала я. Вивиан не хотела убивать меня. Подняв собственную ладонь, я нежно прижала ее к груди Вивиан. Теперь я понимала, что нужно делать. Я хотела их. Хотела забрать эти души, освободить их от нее. — Отпусти их, Вив.
В эту секунду из тела Вивиан вырвался огненный поток, сотрясая меня, словно электрический заряд, и я ахнула от неожиданности. Жидкое пламя захлестнуло меня, переполнило всю меня. В один миг весь мир перестал существовать: остался только этот огонь внутри меня, в каждой клеточке моего тела.
Сияние вокруг Вивиан пропало, и черты ее лица начали проступать все яснее. Души постепенно покидали ее, и вскоре едва заметные искорки остались лишь в глазах Вивиан и там, где было ее сердце. Я знала, что, если не остановлюсь, она погибнет. Осталось совсем немного. И тут я почувствовала ее. Почувствовала Вивиан, ее собственную душу. Она была такой крошечной, такой напуганной и несчастной, что мне захотелось забрать ее себе, подарить ей надежное убежище в моем собственном теле. Я уже почти сделала это, как вдруг посмотрела в глаза девушки. В них был холод — холод и пустота.
Я отдернула руку, и Вивиан рухнула на землю. Я присмотрелась: в груди девушки по-прежнему сиял крохотный, слабый огонек ее души.
И вдруг мне стало все равно.
Огонь, наполнивший мое тело, будто снял с моих глаз пелену: теперь я видела мир таким, каким он был — всего лишь ускользающей мечтой, темной, холодной и неживой. Теперь я была бессмертна, и никакая нормальная жизнь, ничто из того, что я в ней ценила, не было мне нужно.
— Как раз вовремя, — проговорил Рет, непринужденно прислоняясь к столу.
Глава сороковая Пути и перспективы
Я взглянула на Рета. Теперь, когда я была наполнена, я видела намного больше — я видела не только тело Рета, но и его душу. Она была прекрасна. Душа Рета не состояла из танцующего пламени, которое он вливал в меня силой — она была тверда и неподвижна, как кристалл. Она сияла золотом, как и другие души, но не меняла своей формы.
— Я всерьез разозлился на тебя, когда ты вызвала эльфа Неблагого Двора! Если бы ты погибла, я был бы очень разочарован. Но все вышло как нельзя лучше: теперь нам не надо тратить время на попытки наполнить тебя. — Рет выпрямился, улыбаясь. — Мы можем сразу перейти к веселью.
— Веселью? — Даже мой голос теперь звучал иначе: он был глубоким и многозвучным, как будто я говорила несколькими голосами одновременно. Это был голос бессмертного существа.
— Еще какому! — Рет сложил ладони вместе. — Мы сможем танцевать ночь напролет, каждую ночь, ведь теперь ты будешь жить вечно. Конечно, нам надо уладить кое-какие дела, но это подождет, а пока я познакомлю тебя со всем Двором. Они будут просто счастливы встретиться с тобой. А теперь, раз ты наконец к нам присоединилась, я тебе все объясню. Смотри-ка, я все болтаю и болтаю! Это от радости, что мы победили.
— С чего бы?
Рет недоуменно посмотрел на меня.
— Что значит с чего бы?
— С чего бы мне идти с тобой?
— С того, что теперь тебе не место здесь! Ты ведь это чувствуешь, правда? Ты чувствуешь всю хрупкость, всю мимолетность этого мира? И потом, здесь невозможно оставаться чистым, — Рет брезгливо покосился на свой сюртук и отряхнул его. — Нам нужно заняться делами. Я рад, что сбудется твое пророчество — оно гораздо веселее.
— Мое предсказание… — Раньше я просто мечтала о нем узнать, эта мысль не давала мне покоя, но теперь во мне бурлила жизнь, столько жизни, что все остальное меня не заботило.
— Кажется, оно звучало так: «Ее глаза как лед, что на солнце тает…» Кстати, точно подмечено! «И холод от того, о чем она сама не знает. Над головою Небо, но Пропасть под ногами, печаль ее растает в жидком пламени. Ее огонь дарует всем освобожденье. Ее огонь дарует всем освобожденье».
Внезапно я поняла, что чувствую себя неуютно в доме: он ограничивал меня, будто придавливал к земле. Я направилась к выходу, даже не заметив, как дверная ручка расплавилась от моего прикосновения.
Спустившись с крыльца, я набрала полные легкие воздуха и подняла голову. Звезды, холодные и яркие, теперь казались мне близкими, почти родными. Вокруг скользили странные тени и отблески. Теперь я видела все. Передо мной проступил не только каждый лист, каждая травинка на земле, но и нечто большее, то, что раньше было скрыто.