С жиру пацан бесится, решил Мещерский и разозлился на приятеля. Привык тут, понимаете, в Париже. И строит из себя, строит, кстати, на их общий совокупный доход, капитал транжирит. Косит под «нового русского». Хотя когда не пьет – цены ведь ему нет и как организатору бизнеса, и как сотруднику. Без него они давно бы, наверное, терпели бы еще большие убытки. Вот и поди разберись.
Мещерский глянул на часы – черт, время-то как летит, Париж диктует свой собственный распорядок дня – с вокзала в кафе, потом в бар на Елисейские Поля, а оттуда…
Мимо по бульвару Итальянцев строем промаршировала экскурсия японских туристов – все с флажками, прицепленными на рюкзаки, у всех на головах панамы, а в цепких ручонках ворох фирменных пакетов – «Шанель», «Кристиан Диор», «Жан-Поль Готье». И все как из ларца – любознательные, трезвые.
«А, была не была, съезжу на улицу Сен-Дени, в этот самый отель „А-ля тюрк“, к мамаше Кураж или как там ее, – решил в сердцах Мещерский. – И если обнаружу Фому пьяного у какой-то там Кьяры-Албанки, честное благородное, морду набью. Может, хоть это его отрезвит в конце-то концов!»
Сказано – сделано. На стоянке, сев в такси, Мещерский назвал улицу. Темнокожий шофер ухмыльнулся в зеркало – вроде бы рановато для таких адресов, месье.
В дневное время улица Сен-Дени, подхватившая эстафету у столь же популярной пляс Пигаль, до слез напоминала какой-нибудь Кривоколенный переулок и Черкизовский «толчок» одновременно. Окна вторых этажей невысоких особнячков, бывших когда-то свидетелями убийства короля Генриха IV («Жил-был Анри Четвертый, вино любил до черта»), наглухо зашторены. А на первых этажах – лавчонки, где на лотках выложена для отвода глаз разная дребедень – обувь, поддельные китайские часы, грошовая бижутерия, приспособления для пирсинга и татуажа. Тут же внутри на вешалках – шейные платки, шали, кожаные куртки из Туниса, грубые сумки из Алжира, сувениры, диски. В дверях на стульях, развалясь нога на ногу, в облаках сигаретного дыма с легким травяным душком ленивые живописные растаманы – в широченных штанах-карго, в майках, открывающих загорелые плечи, по которым рассыпался ворох черных туго заплетенных косичек. На стенах через каждый шаг красочные плакаты «Массаж», «Салон йоги» и фотографии знойных красоток в полный рост.
Мещерский отпустил такси у фонтана Невинных и сразу же попал в пешеходный туристический водоворот. Улица Сен-Дени, разделенная на солнечную и затененную половины, была, несмотря на неурочный дневной час, уже полной коробочкой.
Никаких проституток, пристающих к иностранцам на углах, правда, не было и в помине. Не было их и в окнах, и в витринах крохотных магазинчиков. Не манила, не соблазняла и отвязная порнореклама – днем здесь все было совсем не так, как ночью. Несколько девиц все же скучали в дверях лавчонок вместе с растаманами. Но торговали исключительно сувенирами, вяло переругиваясь.
Посредине улицы застыла в тоскливом ожидании стайка немцев – бледненьких, как поганки. Все, как один, в обтягивающих шортиках, маечках и голубых вязаных беретиках на головках-тыковках. Ими никто особо не интересовался. Да на фиг они сдались, зануды! Мимо Мещерского профланировал колоритный старичок, облаченный, несмотря на жару, в синий, наглухо застегнутый блайзер и белую фуражку яхтсмена с золотой кокардой. Вопреки бравому морскому имиджу губки старичка были кокетливо накрашены бантиком. Немцев в голубых беретах он миновал равнодушно, а вот возле атлета-нигерийца, охранника одной из лавок, выжидательно бросил якорь.
Мещерский разглядывал вывески. И где тут этот отель «А-ля тюрк»? Черт его знает. Все здесь вокруг – гостиницы, ночлежки и дома свиданий. Но названий типа «отель такой-то» нет как нет. На углу располагался знаменитый на весь Париж джазовый клуб – Мещерский вздохнул: вот бы им куда с Фомой-дураком сходить вечерком не мешало.
Его внимание привлекла женщина весьма солидного для этой веселой улицы возраста – смуглая, похожая на цыганку. Ее толстые, как у слонихи, загорелые ноги в модных «римских» сандалиях едва прикрывало молодежное платьице в стиле диско из золотой синтетики. В углу рта торчала незажженная сигарета. Женщина поманила Мещерского пальцем, прося прикурить.