"Так как вся эта так называемая великая сербская держава является бессильной и так как все славянские народы подобны ей, следует твердо идти к намеченной цели"
"Я ненавижу славян, я знаю, это грешно. Не следует никого ненавидеть, но я ничего не могу поделать. Я ненавижу их". Это высказывания Кайзера Вильгельма. 1914 г.
Ну мало ли чего сказанул на публике. Не так поняли. Лучше уж посмотреть на дела. Последний шанс на сближение. Бьёркский договор. Личная встреча двух императоров. Вот оно! Поворот! И тут предатель Витте и не менее ужасный Ламсдорф принялись выворачивать руки изумленному царю. Дело в том, что в нем содержатся два занимательных пункта. Первый: «В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, союзница ее придет ей на помощь в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами». И последний: после вступления договора в силу Николай II ознакомит с ним французов и «побудит их» присоединиться.
Даже полному дебилу было понятно насчет того согласится или нет Франция. Естественно нет. Вся многолетняя политика ломается и Россия остается без союзника. Договор так и не вступил в силу. Казалось бы вот оно! Не с вечно гадящей англичанкой и лягушатниками, а с правильными немцами. Мы сами отказались. Оказывается была любопытная история и с немецкой стороны. Не только Николаю указали на его глупость. Бюлов пригрозил Вильгельму отставкой в случае ратификации документа. Что не так?
Дело в том, что Франция на тот момент немцев волновала меньше всего, а вот ожидаемый превентивный удар английского флота по Вильгельмсхафену, вовсю продавливаемый адмиралом Фишером – трогал весьма и весьма. То, что договор походя разрушал франко-российский союз – это приятный, но пустячок по сравнению с антианглийским пафосом документа. Точнее планируемым пафосом – в ту минуту, когда Николай II догадливо вставил слово «Европа» в текст первой статьи (все-таки клиническим идиотом он не являлся и расклад международный представлял), договор перестал Бюлова интересовать. В Европе Россия немцам против Англии ничем помочь не могла. Армейских корпусов у них тут своих хватало, а российский флот мирно лежал в тот момент на дне Желтого моря и порт-артурского рейда. Вот если бы Россия впряглась атаковать Индию или Персию.
Короче, не срасталось тут с обеих сторон, и все стоны и проклятия русских германофилов в адрес Витте и Ламсдорфа с тем же успехом можно адресовать Бюлову. Для танца требуется две стороны. Увы. У Германии были свои игры, у России свои. На этом они не закончились. Было еще и продолжение.
Летом 1907 года англо-русские переговоры о спорных вопросах в Азии, вяло текущие уже больше года, вдруг получили новый импульс. Это случилось после того, как при посредничестве англичан Петербургу удалось заключить конвенцию с японцами и поделить сферы влияния в Маньчжурии. «Англичанка» показала себя вполне лояльным посредником, выяснилось, что с Лондоном можно договариваться. Но нужно ли? Зависит от того, каковы альтернативные варианты. Иными словами: что предложит Берлин?
В Берлине, конечно, зашевелились. Уже после Первой мировой были изданы письма Бюлова, в одном из которых – от 6 ноября 1905 года – есть такие примечательные строки: «Если Россия объединится с Англией, это будет означать открытие направленного против нас фронта, что в ближайшем обозримом будущем приведет к большому международному военному конфликту. Каковы были бы его последствия? Выйдет ли Германия победительницей из этой катастрофы? Увы, скорее всего Германия потерпит поражение, и все кончится триумфом революции».
Пророк, а? Раз ты такой умный, давай выдвигай для России вкусные предложения. Найди такое решение, которое смешает все карты на столе и создаст совершенно новую политическую реальность.
Что-то там шевелится, идет переписка и новая встреча на яхтах 3–5 августа 1907 года. На сей раз на переговорах присутствовали российский министр иностранных дел Извольский, и Бюлов. Не беседы под коньячок с глазу на глаз и без галстуков. По принципу: «А, кузен – меня вот тут осенило». Люди ехали подготовленными. И что ж привезли немцы?
Бюловская программа соглашения с Россией состояла из следующих пунктов:
1) «Молчаливое» признание договора в Бъёрке, как сохранившего силу.
2) Признание Россией экономических интересов Германии в Персии, согласие России на продление туда Багдадской железной дороги.