Меня охватила дрожь.
— Ты слышишь? — нетерпеливо спросил он. — Я люблю тебя!
В глазах Мориса появилось что-то новое. Я заглянула в их глубину и увидела ночь. Признаюсь, ее темнота показалась мне такой плотной и угрожающей, что я почувствовала тревогу.
— Испугалась?
Морис поцеловал меня и ласково прошептал:
— Маленькая, целомудренная девочка!
Он включил стартер, и «Пежо» покатил к серому дому, стоявшему на пригорке. Я смотрела в окно и по мере того, как машина приближалась к дому, в своем воображении уносилась от него дальше и дальше. В памяти появился старый двор, каштан у подъезда, знакомое окно. Около окна — я. Мое лицо белело за стеклом, и глаза напряженно всматривались в московские сумерки. Помнится, за исхлестанным ветром стеклом я пыталась увидеть другую жизнь, яркую и многогранную. Пыталась и не могла. По грязным тротуарам неслись почерневшие листья, плелись уставшие от жизни люди. Взгляд беспомощно метался над унылым двором и наконец поднимался вверх. Преодолев толщу туч, он устремлялся на юг. Я видела солнце, море, загорающих людей. Казалось, у них не было проблем: они шутили, плескались, флиртовали. Среди них выделялся мужчина лет сорока. Я хорошо помнила его бархатные глаза. Они кружили голову и затягивали в темноту. Сердце начинало мелко дрожать и, ухнув в бездну, глухо стучало: «SOS, SOS!»
— Вот мы и приехали!
Морис подъехал к дому и остановил машину. Я по-прежнему смотрела в окно и витала в собственных мыслях.
«Разве так бывает? Увидеть человека, не зная его! Однако я видела! Видела глаза, затягивающие в темноту. Такие бархатные глаза — только у Мориса, других — нет! Может быть, это пророчество? Такое же, как в моих снах? Или как гадание старухи? Ведь она предвидела, что мы встретимся! Уже тогда, четырнадцать лет назад!»
Мне стало страшно.
«Неужели все предопределено? И кто же тогда Морис?»
— Задумалась! — ласково сказал Морис. — Как всегда, копаешься в собственных мыслях!
Он обхватил мою голову и приблизил к окну.
— Посмотри, какая радуга!
Морис придвинулся ко мне и прошептал:
— Это знак свыше! Радуга похожа на дом с круглой крышей.
— Или на мост, — добавила я.
— Мост через что?
— Через прошлое. Один его конец — в настоящем, другой — в будущем.
Похоже, Морису такой образ понравился.
— Разноцветная дорога в будущее, — продолжил он.
— И что это значит?
— Значит, жизнь будет яркой и многогранной.
Я давно не жила яркой и многогранной жизнью. Наверное, с детства. Губы Мориса приблизились, и мне показалось, что мы и впрямь поднимаемся по радуге. Выше и выше! Рука за руку. Мы шли, и нас окружали розовые, оранжевые, фиолетовые блики. Они двигались, как лучи прожектора, и наконец слились вместе. Яркий белый свет хлынул вниз, и, оторвавшись от губ Мориса, я сказала:
— Ты прав, это знак! В наших отношениях все будет чисто и прозрачно!
Радуга задрожала и исчезла. Я вышла из машины и пошла к дому. Морис поспешил за мной. В доме была полная разруха. По углам — старая мебель, на полу — толстый слой пыли, куда ни глянь — пустые бутылки.
— Одним словом, свинарник! — войдя за мной в дом, воскликнул Морис.
— Почему такая запущенность?
— Здесь давно никто не живет.
— А ты?
— Я — не хозяин. Мне всего лишь дали приют.
Морис прошел в дальний угол. Это было единственное относительно чистое место.
— Хочешь, зажгу огонь?
— Хочу.
Я села на диван и стала смотреть в камин. Огненные язычки сначала робко, затем все смелее поднимались по огромным поленьям и наконец превратились в бушующее пламя. Пламя с яростным торжеством заняло все пространство камина и победно загудело.
Морис подошел ко мне и стал целовать сначала шею, плечи, затем…
— Мадам, это тот дом?
Такси остановилось на обочине, и, вынырнув из воспоминаний, я посмотрела в окно. В некотором отдалении от дороги виднелась старая усадьба.
— Да, да! Он самый!
Машина свернула с трассы и подъехала к дому. Я попросила шофера подождать и вышла. Желтый «Пежо» стоял под навесом.
«Все в порядке! — я с облегчением вздохнула. — Сейчас мы с Морисом все обсудим, и…»
Тихонько открыв дверь, я вошла в комнату. Камин ярко пылал, а на диване двигался клубок голых тел. Я услышала частое дыхание, стоны, крики; увидела переплетенные ноги…
Оторопь, стыд, омерзение охватили меня. Казалось, в огненных бликах пляшет нечистый дух. Вот он выскочил из-под извивающихся тел и посмотрел в мою сторону. Черные бархатные глаза, в них — вожделение и страсть. Страсть, непроглядная, нечеловеческая, похотливая! Наши взгляды встретились, и меня захлестнула топь. Она была наполнена нечистыми испарениями, тревожными звуками, невидимыми опасными существами. Топь издала хлюпающий звук, и, показалось, еще мгновение, вот-вот и она поглотит меня. Я вскрикнула и выскочила из дома.