— Что ты сказала?
В больших глазах Ляльки застыло такое изумление, что я быстро спросила:
— У тебя есть что-нибудь выпить?
— Вот это вопрос! Коньяк подойдет?
— То, что надо! Неси!
Я отправилась умываться, а Лялька пошла за коньяком. Через десять минут мы уже сидели на кухне и, как сказала Лялька, «предавались разврату». В наши «развратные» действия входили коньячные возлияния и беспрерывное курение Лялькиных сигарет.
Вообще-то я курю очень редко, тем более дома. В лицее — еще куда ни шло. У нас есть учительская курилка, там и обсуждаются текущие новости. Обычно в курилку я хожу просто так, поболтать. Когда мы с Нютой что-нибудь сочиняем, меня прорывает, и за вечер я выкуриваю пять-шесть сигарет. После такого срыва я тщательно душусь, жую жвачку, а придя домой, говорю:
— Пока сочиняли сценарий, меня всю обкурили.
Олег в таких случаях брезгливо морщится и замечает:
— Курящие преподаватели — преступники!
Я быстро удаляюсь в ванную и начинаю тщательно чистить зубы.
Однако так было раньше, а сейчас… Сейчас мне было абсолютно наплевать, что скажет Олег. Я была у себя дома, в гостях у меня сидела подруга, мы пили коньяк, и все было тип-топ.
— Ты знаешь, Лялька, я думала, он — джентльмен.
С тоской посмотрев на Ляльку, я залпом выпила коньяк и добавила:
— Пусть занудливый, неэмоциональный, но джентльмен!
— Ты осторожней, Ритуль! Без тренировки можно и запьянеть.
— Ну и пусть! Пусть запьянею! Даже хорошо!
— Ничего хорошего. В твоей ситуации разум должен работать четко.
— Не по-ня-ла… — медленно протянула я и икнула.
— Давай сначала сделаю бутерброд, потом объясню.
Лялька встала и подошла к холодильнику.
— Вообще-то, коньяк закусывают шоколадом или фруктами, но тебе не повредит кусок сыра.
Она сделана бутерброды и поставила их передо мной.
— Ешь и слушай! — Лялька взяла очередную сигарету и удобно расположилась в кресле Олега. — Ситуация у тебя вот какая. Это тебе все ясно. Встретила подругу, поболтала. Подруга — женщина состоятельная, решила тебя порадовать. Я тебе верю, такие подруги встречаются. Очень редко, но встречаются. Теперь прикинь, что подумал Олег Александрович. «Шуба стоит около трех тысяч долларов…»
— Да ты что?
— Если не больше, — невозмутимо продолжила Лялька. — Олег Александрович — человек подозрительный, сама говоришь, ну и…?
— Ты права! — вздохнула я и отодвинула коньяк.
— Представляешь, как в нем взыграло! Он тебя решил удивить благородством: костюм подарил. Надо же! Я чуть не умерла, когда ты рассказала! Удивляюсь, как он от гордости за себя не лопнул!
Лялька театрально развела руки и надула щеки.
— А на следующий день, — продолжила она, — появляешься ты, румяная, воодушевленная и вдобавок — в новой шубе. Словом, появляешься и говоришь: «Милый, посмотри, какая красивая шуба! Ее подарила мне некая Варька».
— Не некая, а моя лучшая детская подруга! — воскликнула я.
— Да плевать ему на твою подругу! Он таких вещей не понимает! У него друзей нет, и никто таких подарков не дарит!
— Тебе же тоже не дарят, а ты ничего — поняла.
— Я — это одно, Олег Александрович — другое!
— С этим не поспоришь.
Хмель проходил, и я стала соображать четче.
— Честное слово, Ритуль, ты — как слепая! Неужели за тринадцать лет так и не поняла одной истины: Олег Александрович — собственник. Он прибрал тебя к рукам, задурил мозги и помыкает тобой, как хочет. Поди, плохо! Живет в твоей квартире, питается за твой счет! Ведь так?
— Да ладно! Мне не жалко. К тому же, он тратит много денег на монеты.
— А почему? Ты задавала себе вопрос?
— Он же нумизмат.
— Ах, как благородно! — Лялька стала входить в кураж. — Олег Александрович занимается нумизматикой! Это так интеллигентно, так современно! В компании мамочкиных друзей можно сказать: «У Олега — редкая коллекция древних русских монет. Он публикует статьи в специализированных зарубежных журналах». Затем шепотом добавить: «Его коллекция стоит десятки тысяч долларов».
— Ты это серьезно? — удивилась я.
— Абсолютно! Пока он сидел на твоей шее, у него выросло неплохое состояние!
— Ну и ладно!
— Ритуль, ты или святая, или притворяешься!
Лялька посмотрела на меня сквозь табачный дым и, помолчав минуту, сама себе ответила:
— Нет, не притворяешься.
— Тогда что-то третье, — улыбнулась я. — Святой меня не назовешь.
— Мне иногда кажется, что на многие вещи ты смотришь не так, как другие женщины, — задумчиво пробормотала Лялька.