Как только я это поняла, моя восторженность куда-то улетела, подобострастие испарилось, а вместе с ними исчезло желание открывать душу и что-то объяснять.
Олег Александрович отреагировал мгновенно. Его взгляд стал напряженным, а критика, направленная в мой адрес, приобрела ядовитый оттенок. Между нами повисла напряженная тишина. Тягучие мысли обвились вокруг моей шеи, и я почувствовала, что задыхаюсь в собственном доме.
— Взрослеешь! — выслушав мои откровения, сказала Нюта.
Лаконичный вывод подруги навел на мысль, что изменения, происходящие во мне, ведут к неизбежному семейному кризису. Я стала по-другому смотреть на собственную жизнь, видеть то, что не видела раньше. В голове появилось бесчисленное количество мыслей, они жужжали, как разбуженный улей, и давали многочисленные советы. Слушая их, я впадала в меланхолию и думала о своей пресной, одинокой жизни:
«Детей нет, с мужем — в гражданском браке, впереди старость».
Однако не говори «никогда»! Второе предсказание старухи уже стучалось в нашу дверь и было готово разворошить мою маленькую семью и привязанности.
Чудеса начались за неделю до Нового года.
Серый рассвет еще вставал над Москвой, за окном были видны только ветки каштана да контуры соседнего дома. Я проснулась в полном миноре и побрела на кухню. Настольная лампа освещала круглый стол, большой холодильник отсвечивал никелированной поверхностью, в кресле сидел Олег Александрович и просматривал утреннюю газету.
— Как настроение? — взглянув на меня из-за газеты, спросил он.
— Ничего, — вяло ответила я и поставила на плиту кофейник.
— Выглядишь ты, прямо скажу, неважно.
— Наступила зима.
— Давно пора! Теперь можно вздохнуть с облегчением: свежий морозный воздух, скрипящий снег под ногами…
— Грязь, перемешанная с солью; ветер, пронизывающий до костей, — продолжила я.
— По-моему, ты не выспалась.
— Зимой мне все время холодно и грустно. Наверное, я типичный метеопат.
— Хм, думаю, тебя надо отнести к другой категории.
Я застыла и вопросительно посмотрела на Олега.
— К категории психически неуравновешенных людей! — неожиданно сказал он и пружинисто встал.
«Ничего себе заявление! Впрочем, как ему угодно!»
Противная слабость разливалась по всему телу, и доказывать, что я психически уравновешенный человек, было лень. Грея руки о чашку, я задумчиво смотрела в окно.
«Вот и каштан замерз. Расставил обледеневшие ветки в разные стороны и просит о помощи».
— Сегодня у меня — напряженный день: заседание в Академии Наук, пара встреч. По всей вероятности, домой приду к семи.
— Поняла, — наливая вторую чашку кофе, отозвалась я.
— Приготовь какое-нибудь мясное блюдо.
— К ужину я собиралась сделать антрекоты.
— Вот и хорошо! Зимой надо лучше питаться. В нашей полосе, чтобы согреться, требуются большие энергозатраты. Думаю, не случайно варят щи на жирном бульоне.
— В твоем возрасте не следует злоупотреблять жирной пищей.
— Что ты имеешь в виду?
— Сам понимаешь, сосуды.
— С сосудами у меня все в норме! — с раздражением сказал Олег Александрович. — Ты лучше со своими сосудами разберись! Посмотришь на тебя утром…
Он достал дубленку и без всякого перехода заметил:
— Хорошая дубленка!
— Да! В ней ты выглядишь респектабельно.
Я уже проглотила второй «комплимент» и была готова продолжить утренний разговор.
— Можно подумать, что без нее я выгляжу нереспектабельно! — обиженно заявил Олег Александрович, остановившись на пороге.
— Ты меня не так понял.
— Значит, надо точнее выражать свои мысли. Ты же словесник, в конце концов!
— Ладно, проехали, — миролюбиво сказала я и, привстав на цыпочки, подставила щеку для поцелуя.
— Что за школьно-студенческий сленг: «Проехали!» — брезгливо воскликнул Олег и закрыл за собой дверь.
— Осталась без утреннего поцелуя, — вздохнув, пробормотала я и отправилась на кухню за третьей чашкой кофе.
До выхода на работу еще было время, и, удобно устроившись в кресле, я предалась неторопливым размышлениям.
«Мрачный он все-таки человек! Совсем не умеет радоваться. И тем не менее, я прожила с ним тринадцать лет. Почему?»