— Нет, нет!
Я запнулась. Тишина, повисшая между Москвой и Парижем, нарушалась слабыми тресками и тихим жужжанием.
— Я сама приеду. В начале июля.
— Обещаешь?
— Да!
— Целую тебя!
— До встречи!
Я положила трубку и прижала руку к груди. Мое сердце громко ухало, и этот звук напоминал удары колокола Нотр-Дама.
«Бам, бам, бам!» — стучало в висках.
«Дум, дум, дум, дум!» — вторило сердце.
Неторопливый ход мыслей был нарушен, и я в волнении заходила по комнате. Жизнь ворвалась в меня, стучала в окно, лезла в уши.
«Морис!»
Глава 2
31 мая я вышла на работу. В лицее стояла непривычная тишина. Никто не бежал по коридорам, никто, притулившись у подоконника, не списывал домашние задания. Я подошла к парадной лестнице и растерянно огляделась.
«Надо было позвонить Нюте. Похоже, в лицее сейчас никого нет».
— Маргарита Владимировна, дорогая! Рад вас видеть!
Меня обхватили пухлые руки, и, обернувшись, я увидела Адамыча.
«Как всегда, подкрадывается незаметно».
Я приветливо улыбнулась и сказала:
— Здравствуйте, Александр Адамович!
— Не представляете, как я рад! Как рад! — елейным голосом проговорил Адамыч.
«Сколько же в нем сиропа! Не человек, а леденец!»
Образ конфеты, укутанной в обертку с названием «Адамыч. Леденец с начинкой», заставил меня вновь улыбнуться. Адамыч сцепил толстые пальцы и, положив их на свой внушительный живот, замурлыкал:
— Оказывается, вы уже улыбаетесь! Очень хорошо!
Он поднял брови и изобразил скорбь.
— Как мы за вас волновались! Как переживали! Такое несчастье! И крепкий человек не выдержал бы, а тут — хрупкая женщина.
Адамыч заметил тень, пробежавшую по моему лицу, и тут же сменил тему.
— Ваши ребята очень скучали! «Когда выйдет Маргарита Владимировна? Будет ли на экзамене? А на выпускном?» Мне кажется, они вас искренне любят!
Адамыч от удовольствия прикрыл маленькие глазки, и могло показаться, что в любви 11 «Б» есть и его заслуга.
«Что это он так расшаркался? — думала я, глядя на лоснящееся лицо директора. — Раньше за ним этого не наблюдалось. Может быть, действительно сочувствует?»
— Надеюсь, увидеть вас на работе. Сами понимаете, экзамены!
За немудреным словом «экзамен» проглядывались десятки сочинений одиннадцатых классов, изложения девятых, устные экзамены по литературе и русскому языку.
— Я уже вышла.
— Как вы меня обрадовали!
— А что, в лицее никого нет? — спросила я, предупреждая новое извержение сиропа.
— Почему нет! Учителя на рабочих местах, готовятся к экзаменам.
Он покатился к лестнице.
— Хотите вас провожу?
— Что вы, Александр Адамович! Не стоит беспокоиться, сама дойду!
Мысль, что Адамыч будет сопровождать меня по лицею, была нелепа, и, кивнув ему, я быстро пошла к кабинетам. Около одного из них я остановилась и заглянула в дверную щель. За учительским столом сидела Нюта и штамповала тетрадные листы. Просунув голову в дверь, я тихо сказала:
— Здравствуй, Нюта!
— Ритка, солнышко мое!
Нюта бросилась ко мне.
— Смотри-ка, какой молодец! — она прижала меня к своей пышной груди. — А я вот, видишь, занимаюсь «интеллектуальной работой»! Кураторы — в запарке, а в нашем лицее кто крайний?
— Анна Сергеевна!
— Правильно! Анна Сергеевна и листки проштампует, и бархатную скатерть постирает, и…
— Зачем бархатная скатерть? — перебила я.
— Не догадываешься? Для показухи, милая! Адамыч говорит, что на экзамены пожалует важная комиссия, а чиновники только за бархатной скатертью могут сидеть, иначе нельзя. Иначе им своих функций не выполнить!
— Нют, я что-то не пойму. Что тут происходит?
— А происходит вот что! — Нюта воткнула кулаки в талию и вызывающе задрала голову. — Лицею, оказывается, надо срочно пройти аттестацию. Для этого Адамычу придется в течение полугода кормить, поить, ублажать, привечать всяких проходимцев. Они, видите ли, должны свои закорючки на бумагах поставить! Заняли теплые места! Твое счастье, Рит, что ты с этой публикой не сталкиваешься! Пауки, настоящие пауки! Толку от них никакого, а кровь пьют. К примеру, не вышла ты на уроки, весь лицей чувствует. А они? Не придут на работу, и не надо! Никто не почувствует! Хотя, что я? Очень почувствуют.
— Кто?
— Мы! Дышать станет легче!
— Я смотрю, ты по-прежнему воюешь?
— Да я бы рада не воевать!
— То-то Адамыч ласковым стал! Наверное, репетирует встречу с начальством.
— И не только! Он теперь всегда будет любезен.