Расставив цветы по вазам, я уселась на пол и положила перед собой дневник. Внутренний голос шептал мне, что это последний выпускной. Взяв ручку, я посмотрела на утреннее солнце и написала:
26 июня. 7 часов утра. Выпустила в жизнь 11 «Б» класс. Тоскую. На выпускном вечере выглядела превосходно. Вела себя соответственно. С данного момента пребываю в очередном отпуске.
Глава 5
В Париж я приехала второго июля. Не знаю почему, но о дате приезда я не сообщила ни господину Анно, ни Морису.
В аэропорту я взяла такси и, сев рядом с водителем, стала задумчиво смотреть в окно. Мимо проносился пригород, а я вспоминала маленький желтый «Пежо» и франтоватого водителя в шапке-ушанке.
— Мадам первый раз в Париже? — спросил таксист.
— Второй.
— В какую гостиницу едем?
— У меня в городе квартира.
Он покосился в мою сторону и промолчал.
— Квартира на бульваре Хаусманн, — добавила я.
— Хороший район.
Некоторое время мы ехали молча. Я вновь открывала для себя Париж, а таксист, вероятно, пытался понять, как можно иметь квартиру в Париже, если приехал сюда второй раз.
— Мадам русская?
— Да, я из Москвы.
— Тогда все понятно, — улыбнулся он. — Мадам — новая русская!
Говорить об этом не хотелось. Пожав плечами, я загадочно покачала головой.
— Говорят, в России проблемы, — продолжал он. — А я что-то этих проблем не вижу. Русские едут с такими деньгами, что нам и не снились. Покупают дома, квартиры. Обедают в дорогих ресторанах. Платят хорошие чаевые. Если бы были проблемы, Париж не был заполнен русскими.
— Не все так просто, — отозвалась я. — Долгое время у нас не было возможностей ездить по миру, теперь появились.
— Мадам шутит! Можно ездить, экономя каждую монету, а можно жить в гостинице за тысячу евро в сутки.
Водитель покачал головой.
— И вы думаете, в таких номерах живут немцы или англичане? Нет! Они едут в отели эконом-класса. Вот так-то! А русским хоть бы что! «Вези, говорят, в самый дорогой отель!» А вы говорите «не все так просто». По-моему, у тех, кто тратит тысячи, — деньги шальные. Взять, например, меня. Чтобы заработать восемьдесят евро, я за рулем — десять часов.
«А мне, чтобы заработать восемьдесят евро, надо дать двадцать пять уроков по сорок пять минут каждый».
— Вам неприятно меня слушать?
— Нисколько! Вы, вероятно, давно за рулем, поэтому многое повидали.
— Это точно! Кого только не возил! А вот того, кто второй раз в Париже и едет в свою квартиру, — не припомню.
— Эта квартира — не моя, она принадлежала дедушке. Он здесь родился, а умирать уехал на родину.
— Вот оно что! Тогда понятно. Значит, вы приехали принимать наследство!
«Черт бы его подрал! Втянул меня в бесполезный разговор. И я хороша! Сидела бы и молчала! Кому какое дело, зачем я приехала в Париж?»
Почувствовав мое внутреннее раздражение, он замолчал. Некоторое время царила тишина. Она привела мои мысли в относительный порядок, и они стали медленно разворачиваться в другую сторону.
«Его можно понять. Рабочий день — длинный. В машине только и общения, что с пассажиром. Поговоришь с ним — глядишь, будет что дома рассказать. Думаю, за годы работы таксисты становятся психологами. Тройка фраз — и ясно, какой человек рядом: надменный или разговорчивый, подозрительный или открытый. Если повезет — даст чаевые. Нет — просто так поговорит».
— Сейчас в Париже тяжело! Дышать нечем! — прервал молчание водитель. — Кто мог, уже из города давно уехал. Сидит себе где-нибудь на лужайке и дышит свежим воздухом.
— Ваша семья — за городом?
— Нет! Жена — в Париже. Говорит: «Кто же тебя покормит, когда домой вернешься?» А сын — в армии.
— В Москве тоже душно! Порой даже облака какого-то неестественного цвета.
— Что говорить! Везде одно и то же! Живем как мутанты. К грязному воздуху привыкли, к замороженным продуктам — тоже. Попал бы в Париж мой прадед, тут же концы отдал. А я — ничего. Видно, привык.
«Вот она — общая тема! Здесь уже непонимания не будет. Везде — одно и то же».
Я искоса посмотрела на его измученное морщинистое лицо, темные круги под глазами. Подобное лицо было и у шофера, с которым я ехала в Шереметьево. Наверное, он тоже рассчитывал на чаевые и мечтал о лужайке за городом.
— Моя старуха без меня никуда! — с гордостью сказал таксист, и его лицо просветлело. — Вот уже двадцать пять лет вместе, а по большому счету, и не ссорились никогда.
— Вам повезло!
— Еще как! Жена — мой тыл! Целый день крутишь руль, устаешь как собака, а как подумаешь, что тебя дома ждут, — полегчает. Дом есть дом! Жена и поговорит, и покормит, и бутылочку поставит. Но главное — посочувствует. А человеку и не надо ничего больше!